подполковника Калины, где они вынуждены были признать, что потеряли след Благи, и после еще более нервозной ночи, когда они снова и снова анализировали все свои действия, пытаясь найти ошибку, и каждый раз со всех ног бросались к звонившему в кабинете Земана телефону, наконец-то блеснул луч надежды.
В комнате сидел пожилой человек в темном костюме, с увядшим лицом и невыразительными, бегающими глазами. Весь его грустный вид говорил о том, что он внутренне сломлен и не в силах скрыть это. Земан представил его Градецу:
— Это инженер Чадек, вспоминаешь? Пришел рассказать нам о Благе.
Ирка Градец, зная наперед, что Земан уже имел разговор с инженером (это было видно по Гонзе — он улыбался, но готов был еще раз с удовольствием выслушать Чадека), засыпал его вопросами.
— Вы знаете, где находится Блага?
Чадек отвечал тихо, с беспристрастной монотонностью:
— Нет.
— Вы говорили с ним?
— Нет. Мне позвонила какая-то женщина.
— Как ее зовут?
— Не знаю, она не представилась.
— Откуда она звонила?
— Не знаю.
— И что она вам сказала?
— Пригласила меня от его имени на встречу.
— Где и в какое время?
— Завтра в шесть вечера Блага будет ждать меня на Кампе под мостом.
Земан, прослушивавший на магнитофоне практически те же вопросы и ответы, остановил ленту и с веселой улыбкой сказал:
— Так что, Ирка, доволен?
Но Градец, однако, не закончил разговора с Чадеком.
— Подожди немного... — попросил он. — И вы пришли сообщить нам об этом, пан инженер?
— Да.
— Уже во второй раз?! — проговорил Градец, испытующе глядя на Чадека. — В тот раз у вас по крайней мере был довод — вы боялись за свою жену. Ну а сегодня-то вы почему пришли к нам?
Чадек посмотрел на Градеца, чувствуя недоверие в его вопросе, с минуту помолчал, потом медленно, ровным голосом ответил:
— Может быть, потому, что пан надпоручик Земан помог мне устроиться в Праге после того, как я вышел из тюрьмы: в пограничную зону я уже не мог возвращаться.
— Только поэтому?
Чадек иронически улыбнулся:
— Я знаю, что он сделал это не только из любви к ближнему. Просто он не хотел выпускать меня из поля зрения, полагая, что рано или поздно я все равно выведу его на след Благи. Ну вот я и исполнил его желание.
Земан, поняв, что Градец Чадеку не доверяет, вступил в разговор:
— Короче говоря, Чадек, вы знали, что находитесь под нашим наблюдением, и поэтому решили сообщить нам об этом. Так сказать, подстраховаться на всякий случай.
Чадек, чуть помолчав, тихо, без эмоций, заявил:
— Нет, пан надпоручик, просто я ненавижу его больше, чем вас.
Это признание обезоруживало своей откровенностью.
— За что? — спросил Градец.
— Вы отобрали у меня завод, имущество, работу, которую я любил. Он же взял последнее, что у меня оставалось. Жену. И это оказалось для меня самым страшным, ибо ничего не может быть страшнее, чем обокрасть нищего. — Он встал, собираясь уходить: — Прощайте, панове. Я выполнил свой долг. Все остальное — уже ваши заботы. Но Земан его задержал:
— Постойте, Чадек. Вам придется еще раз принять участие в этом деле. Вы пойдете на эту встречу.
Чадек остановился, но ничего не сказал.
— Блага противник хитрый, — продолжал Земан. — Прежде чем объявиться в условленном месте, он с полчаса понаблюдает откуда-нибудь, пришли ли вы действительно, один ли пришли.
Чадек апатично слушал его.
— Мы там, разумеется, будем, но до поры до времени невидимые для его глаз. Вы будете постоянно под нашей защитой. А как только он появится, мы арестуем его. Можете быть спокойны, с вами ничего не случится.
На такое заверение Чадек ответил с горькой иронией:
— Я не боюсь. Я уже давно ничего не боюсь, панове... Мне нечего терять.
У Лиды Земановой окончательно сдали нервы. Она то и дело всхлипывала, по щекам ее катились крупные слезы.
— Что мне делать, Здена?
Она стояла в расписанном в стиле модерн золотыми и голубыми красками зале фирмы «Элегант». Сегодня здесь был обычный день, без просмотра; в кабинах примеряли платья дамы, а Здена Валкова с булавками во рту стояла на коленях перед манекеном и пристраивала на нем кусок ткани. Она изобретала новую модель.
— Прежде всего перестань реветь... — шепелявила она, едва открывая рот. — Посмотри, как ты выглядишь. Чему же тогда удивляться? Его можно понять. Тебе надо прилично одеться. Ты, наверное, и не припомнишь, когда в последний раз что-нибудь себе купила, ведь так? — Она выплюнула булавки, охватила какое-то платье, подтащила Лиду к зеркалу: — Посмотрим, как ты будешь выглядеть в этом... Прекрасно!.. Так что... выходи в свет и отплати ему за это.
У Лиды даже зрачки расширились от испуга.
— Нет! Такое я не могу себе позволить.
— Что? Купить это платье? Глупости, я даю тебе взаймы.
— Нет, я просто не смогу... — Лида всхлипнула. — Я все равно его очень люблю, Зденичка. И потом, собственно, я еще не знаю...
Валкова перебила ее:
— Ага, снова эта проклятая неуверенность! Сколько времени он уже не приходит домой?
— Неделю.
Валкова присвистнула со знанием дела:
— Тогда все ясно, девушка. Если мужу так долго не требуется жена, значит, он нашел себе кого-то получше...
Лида снова расплакалась:
— Что же мне делать?
Валкова втолкнула ее в кабинку, бросила ей вслед модельное платье:
— Переодеться... И быстро... — Теперь Здена разговаривала с Лидой через занавеску, закрывавшую вход в кабинку. — А потом выследить их и влепить обоим по пощечине. В подобных случаях это наилучшее лекарство...
Когда Лида вышла из кабины, Валкова чуть дара речи не лишилась. Лида выглядела красавицей. Валкова с восхищением сказала:
— Знаешь, я думаю, пощечины не потребуется. Как только он увидит тебя такую, сразу поймет, что совершил глупость, и прибежит домой просить прощения.
И Лида, которая чувствовала правоту Здены, посмотрев на себя в зеркало, засветилась новой надеждой:
— Ты думаешь?
