испуганно запричитала:
— Не смей этого делать, Збышек! Они убьют тебя! Не ходи туда!
Он грубо ее оттолкнул:
— Ерунда! Меня убьют? Человека, который пережил Мазурские равнины и Арнем? Меня — из отборных десантных польских частей? Вздор, Зуза!
Она повисла у него на шее и закричала:
— Что будет со мной? Не ходи! Какое тебе дело до всего этого? Подумай прежде всего о нас двоих, Збышек... Подумай обо мне — я уже не могу так дальше жить! Если ты меня отсюда не увезешь, я покончу с собой! Не ходи!
Он оторвал ее руки от своей шеи:
— Там звенят клинки! А в этом случае польский шляхтич не может стоять в стороне. Пусти!
Збышек как буйвол ворвался в бар, где дела у Градеца шли неважно. Бандиты загнали Ирку в угол зала и, несмотря на то, что он отбивался с цепкостью и сноровкой бывалого драчуна, подбирались к нему все ближе. Наконец Бему удалось выбить у Ирки ножку от стула. С этого момента Градец оказался беспомощным и понял, что это конец.
Именно в эту, казалось, последнюю для Ирки минуту в бар ворвался Збигнев Броневский. Четкими десантными приемами и ударами он укладывал одного противника за другим. Он перевернул в схватке вверх дном весь бар, оставив за собой груды мебели. Потрясенные и перепуганные бандиты стали трусливо отступать, с трудом поднявшись с пола. У Градеца появилась новая надежда. Выразительно поднятым большим пальцем руки он поблагодарил Збышека. Броневский бросил ему ножку от стула и встал рядом. Теперь они сражались вдвоем против пятерых, а это было уже недурно. Броневский негромко крикнул Градецу:
— Беги! Я задержу их!
Градец наотрез отказался:
— Нет, так не пойдет! Я не могу тебя одного оставить, Збышек!
Но Броневский в ярости заорал:
— Беги, у тебя дела важнее! Помни об Арнеме! Беги!
Это прозвучало так уверенно и властно, что Градец тут же бросился из бара вверх по ступенькам на улицу. Броневский сразу же забаррикадировал своим могучим телом лестницу и рявкнул на всех пятерых, которые уже опомнились и приближались к нему снова:
— Подходи, мразь!
Хэкл бросил нож Гонзулке Бему и холодно сказал:
— Этого мне живым не нужно!
Когда наконец затих шум борьбы и в баре воцарилась зловещая тишина, Зуза, превозмогая страх, выглянула из-за кулис. В зале никого не было. После потасовки повсюду был страшный разгром: перевернутые и поломанные столы и стулья, разбитые бутылки и прожекторы, порванные портьеры. Зуза осторожно, охваченная страхом, пробиралась среди этого хаоса. Под ногами у нее хрустело разбитое стекло.
Внезапно она обнаружила брата. Он лежал на полу, между разбитыми столами, и держался за бок. Зуза опустилась на колени, попыталась его приподнять, но Збышек прохрипел:
— Оставь меня, Зуза!
Только теперь она увидела, что у него в правом боку торчит нож. Девушка заплакала от охватившего ее ужаса:
— Иезус Мария... Матка боска...
Збышек улыбнулся и устало сказал:
— Не плачь, Зуза! То была единственная битва в моей жизни, которая имела смысл...
Это были его последние слова.
Градец выскочил на полупустую утреннюю улицу и попытался как можно быстрее сориентироваться, в каком направлении ему лучше всего скрыться, пока Хэкл и его банда не бросились в погоню. В этот момент открылась дверца черного «мерседеса», припаркованного у тротуара перед баром, чья-то рука изнутри ухватила Ирку и втянула в машину. Это была Ганка Бизова.
С той минуты как в баре начался этот сумасшедший погром, Ганка знала, что речь идет о жизни и смерти Градеца. Она могла помочь ему только одним — открыть и завести автомобиль Хэкла и с тревогой ждать, что произойдет чудо и Ирке хотя бы на минуту удастся оторваться от убийц.
Теперь они снова были вместе. Ирка Градец был счастлив. Он сидел за рулем, и мощный автомобиль Хэкла увозил их подальше отсюда, от этого зловещего места.
Ганка со страхом в голосе просила Градеца:
— Едем, прошу тебя! Быстрее! Самым коротким путем к контрольно-пропускному пункту — и в ГДР! Я покажу тебе дорогу!
Градец за рулем чувствовал себя до такой степени уверенно, что начал даже насвистывать.
— Только спокойно! С этим мы справимся! — заверил он ее.
Однако Ганка его уверенности не разделяла.
— Ты их не знаешь. Одолеть Збышека им минутное дело, машину возьмут моментально, там их несколько — и они уже у нас на хвосте!
Градец только усмехнулся:
— Тогда я им покажу, как ездят в Чехии шоферы «скорой помощи». Такого ралли Западный Берлин еще не видывал. Мы уйдем от них, будь спокойна!
Но Ганка тихо и грустно поправила его:
— Надеюсь, ты уйдешь от них... Буду за тебя молиться!
Градец вдруг перестал насвистывать и сжал руль так, что у него побелели костяшки пальцев.
— Как это я? Ты ведь едешь со мной? Домой!
— Нет, — твердо сказала Ганка. — Я должна остаться здесь, и ты это знаешь.
Как в сумасшедшем сне летели мимо них берлинские улицы. Градец выписывал такие виражи, что машина с визгом, чуть не касалась углов зданий. Они уже были не одни, Ганка была права. Два мощных «порша» гнались за ними, стараясь перегнать и перегородить им дорогу. Градец выжал газ почти до упора и крикнул Ганке:
— Ты не можешь здесь остаться с ним. Ведь я... ведь мы... Он убьет тебя!
Ганка возразила ему усталым голосом:
— Не убьет, потому что очень меня любит. Я последняя женщина в его жизни. Буду у него месяц- другой в немилости, потом он сам себя убедит в том, что был несправедлив ко мне, попросит прощения — и все будет по-старому.
Градец в отчаянии закричал:
— Нет, не пущу тебя!..
— Наоборот. Ты сделаешь так, как скажу я, — приказала ему Ганка. — На ближайшем повороте выбросишь меня из машины.
— Как это? Зачем? — в отчаянии воскликнул Градец.
— Потому что мне нужно алиби, чтобы объяснить ему, как ты попал в его машину. Ты меня просто украл. Насильно! Неплохо, если бы на улице были люди, которые видели бы это. Ты толкнешь меня, когда я тебе скажу: «Сейчас!»
Ганка с нетерпением смотрела из окна машины на улицу, которая в этой бешеной гонке превратилась в две сплошные серые стены. Она уже приоткрыла дверь и придерживала ее рукой. Градец отказался наотрез:
— Нет, я этого не сделаю!
— Ты должен! — крикнула Ганка. — Ты прежде всего разведчик, а не сентиментальная баба! Не бойся, все будет хорошо. Я занималась гимнастикой, так что падать умею. Самое большее, немного побьюсь. А он остановится, можешь быть уверен, он отличный водитель... Внимание, этот поворот приближается, приготовься... Привет Праге и чайкам над Влтавой. Скажи им, что есть здесь одна несчастная девчонка, которая страшно тоскует... — Поцеловав его быстро и робко в щеку, она крикнула: —
