он облекал свои ответы в округлые, пластичные формы, как это приличествует Духовному авторитету. Был преисполнен мудрости, терпимости, располагал к себе циничную и скептическую журналистскую публику. Иногда интонациями повторял патриарха, когда тот проповедовал нараспев, и в его пасторском голосе проскальзывали слезные всхлипы и молитвенные воздыхания.
Но при этом Виртуоза не оставляло ощущение едва уловимой фальши, неестественного напряжения, которого прежде не было. Ромулу все сложнее было справляться с выбранной ролью. Словно его покидало вдохновение. Все труднее давалась игра. Все меньше оставалось творческих сил, которые требовались для ноплощения замысла. Согласно замыслу, духовная власть Ромула оказывалась сильнее конституционных полномочий Рема. Духовидец был выше Президента. Народное обожание служило опорой неформального главенства одного над другим. Все непревзойденное искусство Виртуоза, весь колдовской дар его политологических построений были воплощены в уникальной модели, где оба лидера помещались в единое властное поле. Это поле не позволяло им распасться, удерживало обоих в нерасторжимом единстве, как двух конькобежцев, выступающих в парном катании. Четыре года Рем должен был изображать Президента при неусыпном контроле Ромула, а затем вновь передать ему полномочия. Это мнимое двоевластие было изобретением Виртуоза, его высшим политологическим достижением. Он управлял энергией народного обожания, преобразовывал ее в субстанцию власти. Дозировал, распределял между двумя полюсами, как поступает диспетчер уникальной энергетической установки.
Однако в последнее время управление давалось все труднее. Установка выходила из-под контроля. Энергия, окружавшая Ромула, служившая источником его властного превосходства, начинала таять. Не просто таяла, а постепенно перетекала к Рему. Тот выпивал энергию Ромула, становился все сильнее и независимей. Равновесие полюсов нарушалось, установка могла взорваться.
Виртуоз искал причину. Все больше обнаруживал ее в том, что Рем, находящийся в Кремле, пребывал под воздействием гравитации великих святынь. Грановитая палата. Успенский собор. Гробницы князей и царей. Пантеон кремлевской стены. Магический кристалл мавзолея. Скрытый под Красной площадью «Стоглав» с батареей отсеченных голов. Все это благотворно воздействовало на Рема, утяжеляло, увеличивало его массу, и субстанция власти перетекала от Ромула к Рему, как перетекает атмосфера с более легкой планеты к более тяжелой и плотной.
Пресс-секретарь предоставил слово корреспонденту польского телевидения. Красивый поляк с золотистыми волосами, чуть шепелявя, спросил:
— Газпром продолжает прокладывать трубы на восток и на запад. Охватывает Европу и Азию, как щупальца осьминога. Не есть ли это форма русской имперской политики, осуществляемой с помощью «энергетического оружия»?
— Если в результате такой политики в домах простых людей становится тепло, если развивается экономика и благосостояние стран, то разве можно ее назвать имперской? Сила России не в ее ракетах, не в ее углеводородах, а в глубинном, свойственном русскому человеку чувстве справедливости, братства, любви. Мы слишком много страдали от самых разных империй, чтобы их обожать. Вместе с газом и нефтью мы экспортируем русское дружелюбие, вселенскую русскую открытость, о которой говорил Достоевский. Рассматривайте нас не как страну царя Петра или Сталина, а как страну Пушкина и Толстого.
Виртуоз рассеянно выслушал ответ, найдя его слегка ходульным. Еще раз мысленно воспроизводил уникальную конструкцию власти, которую строил по заданию Ромула в последние месяцы его президентства. Окружал его ликующими партийными толпами. Собирал вокруг блеск культурной элиты. Помещал в центр религиозных праздников и военных парадов. Экспонировал на фоне шедевров архитектуры и живописи. Создавал из него Отца нации и Духовидца. Воина, перешагнувшего с поля боя в храм, сменившего разящий меч на осеняющий крест. Когда преображение состоялось и Россия, в лице Ромула, утратила Президента, но обрела своего Духовного Вождя, Виртуоз, словно искусный хирург, произвел метафизическую трансплантацию органов от Ромула к Рему. Уложил их рядом на двух воображаемых операционных столах. Мысленно разъял их грудные клетки. Извлек из Ромула сердце. Пересадил в Рема, прибегнув к магическим заговорам и волшебным заклинаниям, чтобы не случилось отторжения. В ночь, когда состоялись выборы Рема, это он, Виртуоз, задумал выход обоих из Спасских ворот, по брусчатке, в голубых вспышках света, под музыку группы «Любэ». Шли рука об руку, словно два брата, Ромул и Рем, по имперской брусчатке, к ликующим толпам, демонстрируя единство национального Духа и национальной Политики. Шедевр его, Виртуоза, искусства, лучше других понимающего колдовскую природу власти.
Из рядов поднялся корреспондент «Рейтер», стареющий плейбой в джинсовом костюме, с поблескивающей на груди журналистской биркой:
— Мой вопрос касается знаменитого «плана Долголетова», который был провозглашен в годы вашего президентства. Вы обещали быстрое развитие экономики, увеличение производства, новые русские корабли и самолеты, новые дороги и медицинские центры. Не перешел ли «план Долголетова» в долголетний «план Лампадникова»? Мы до сих пор не видим новых русских ракет и подводных лодок. Я ездил на автомобиле из Москвы в Петербург и два раза менял колесо. Почему в России так и не произошел обещанный вами скачок?
Ромул сжал губы в плотный бутончик. Его нос стал похож на чуткий хоботок. Глаза округлились и настороженно замерцали. Уши странно оттопырились. Он вдруг обрел сходство с маленьким пугливым домовым, вызывавшим симпатию и сострадание. Это сходство служило поводом для множества карикатур и насмешек, наводнивших «Интернет». Виртуоз потратил немало сил, чтобы разрушить эту вредную ассоциацию, заменив ее другой. И результате Ромула стали сравнивать не с домовым Добби, а с актером Дениэлом Крейгом, сыгравшим Джеймса Бонда в «Казино «Рояль», что импонировало Ромулу, который не забывал свою причастность к разведсообществу. Однако нет-нет, но у Джеймса Бонда вылезали настороженные ушки домового Добби.
— «План Долголетова» не рассчитан на бесконечно долгие лета. — Джеймс Бонд победил домового Добби, и лицо Ромула стало мужественным, слегка ироничным. — Если мне в свое время пришлось мучительно строить новое Государство Российское, собирать по крохам оставшиеся ресурсы, строить Газпром как источник национального богатства, а также накапливать средства для экономического рывка, то Президент Лампадников бережет эти ресурсы. Вам они пока не видны. Но уже стоят на стапелях готовые к спуску сверхсовременные подводные лодки. Выруливают на взлетные дорожки самолеты пятого поколения. Поверьте, скоро Россия взмоет ввысь, как звездолет, и мир изумится новому Русскому Чуду. Мы, русские, медленно запрягаем, да быстро едем. Потерпите еще немного, а потом начнете аплодировать.
Ответ сохранял за Ромулом главные заслуги в становлении новой России и едва заметно принижал нынешнего Президента, которого Духовный Лидер был вынужден брать под защиту. Это давало понять, кто при нынешнем двоевластии является слабым и сильным. Кто нуждается в защите и кто эту защиту осуществляет.
— Прошу, «Франкфуртер альгемайне», — артистично взмахивал рукой пресс-секретарь.
Поднялся миловидный белесый немец в больших, слегка нелепых очках:
— Уважаемый Виктор Викторович, в политических кругах Москвы ходят слухи, что будто бы Президент Лампадников, по завершении четырех лет, намерен избираться на второй срок. А это, как мы понимаем, противоречит достигнутым между вами договоренностям, согласно которым, после первого срока Президент Лампадников уходит, уступая вам место в Кремле. Как бы вы могли прокомментировать эти слухи?
Вопрос был неприятным. Ранил Ромула в потаенное яблочко. Касался мучительной неопределенности, возникшей между соратниками в последнее время. Неопределенность усиливали слухи, умело распускаемые политическими интриганами. Между соратниками назревал конфликт, которого страшился Виртуоз и старался его избежать. Он видел, как по лицу Ромула скользнула едва заметная злая гримаса, но тот заслонил ее хорошо усвоенной маской благодушия и милой усмешки.
— Дорогой Отто, — Ромул выражал корреспонденту особую симпатию, называя его по имени, — бессмысленно комментировать слухи, как бессмысленно ловить ветер. Президентов не назначают. Их выбирает народ. Наш народ обладает здравым смыслом и свободой выбора. Он трезво оценивает своих лидеров и на выборах воздает им по заслугам. Природа власти такова, что она не поддается никаким уговорам. Она от Бога — так продолжает думать множество русских людей. Не будем тревожить общественное сознание непроверенными слухами. Не будем мешать Президенту Лампадникову в его сложной государственной работе.
Пресс-секретарь искал в зале кого-нибудь из тех, чей вопрос был заранее согласован с Виртуозом и
