который ей был дороже всего на свете, был поражен ею, и смерть будет сторожить его, следовать за ним по пятам, чтобы когда-нибудь унести его, как уже унесла стольких детей в ее семье…
Нет, надо бороться, надо его спасти какой угодно ценой. Невозможно, чтобы наука была бессильна; средство спасения, быть может, все же существует, и оно будет найдено. Доктора, хирурги, профессора были опрошены, но тщетно они испробовали все способы лечения.
Когда мать поняла, что от людей ей ждать помощи нечего, она все надежды возложила на Бога. Он один мог совершить чудо! Но это вмешательство надо заслужить! Будучи и без того очень набожной, она отдалась всецело, со страстью и порывом, которые во все вносила, — православной вере. Жизнь дворца приняла строгий, почти суровый характер. Избегались празднества и сократилась до пределов возможного вся внешняя, показная жизнь, требованиям которой монархам приходится подчиняться. Семья мало-помалу уединялась от окружающих и замыкалась в себе.
Тем временем между приступами болезни ребенок возрождался к жизни. Возвращалось здоровье, и он забывал страдания и принимался за игры и веселье. В такие минуты невозможно было поверить, что он подвержен неумолимому недугу, который может унести его с минуты на минуту. И каждый раз как Императрица видела его розовые щеки, слышала его веселый смех, видела его резвые прыжки, огромная надежда наполняла ее сердце, и она говорила себе: «Господь услышал мою молитву и, наконец, сжалился надо мною». Но внезапно болезнь снова обрушивалась на ребенка, вновь повергала его на одр страданий, приводила его к самым вратам смерти.
Шли месяцы, долгожданное чудо не совершалось, приступы повторялись все более жестокие и безжалостные. Самые горячие молитвы не приносили столь страстно ожидаемого проявления милости Божией. Последняя надежда терпела крушение. Бесконечное отчаянье наполнило душу Императрицы, ей казалось, что весь мир уходит от нее.[13] И вот в это самое время к ней привели простого сибирского мужика — Распутина. этот человек ей сказал: «Верь в силу моих молитв, верь в силу моего заступничества — и твой сын будет жить». Мать уцепилась за надежду, которую он ей подавал, как утопающий хватается за руку, которую ему протягивают; она поверила ему всей силой своей души. Уже с давних пор она была убеждена, что спасение России и династии придет из народа, и она вообразила, что этот смиренный мужик послан Богом, чтобы спасти того, кто был надеждой России. Сила веры довершила остальное и, благодаря простому самовнушению, которому помогли некоторые случайные совпадения, она убедила себя, что судьба ее ребенка зависит от этого человека.
Распутин отдавал себе отчет в состоянии души этой отчаивающейся матери, которая была сломлена борьбою и которая, казалось, дошла до предела страданий. Он понял всю выгоду, которую может из этого извлечь и с дьявольской ловкостью сумел в известной мере связать свою жизнь с жизнью ребенка.
Трудно было бы понять нравственную власть Распутина над Императрицей, если не знать той роли, которую играют в религиозной жизни православного мира странники и старцы — эти люди, не облеченные саном священника, и не монахи (хотя установилась было привычка неправильно называть Распутина «монахом»).
Странник — это богомолец, который кочует из монастыря в монастырь, из церкви в церковь, ища правды, и живет подаянием верующих. Он идет по безбрежной русской земле, направляя свой путь, как приведется, либо привлекаемый святостью места или людей.
Старец — это аскет, живущий обыкновенно в монастыре, а иногда и в затворе, наставник душ, к которому обращаются в минуты смятения и страданий. Часто бывает, что старец — это бывший странник, положивший предел своим скитаниям и поселившийся где-нибудь, чтобы покончить дни свои в созерцании и молитве.
Вот определение, данное Достоевским в его «Братьях Карамазовых»:
«Старец — это берущий вашу душу, вашу волю в свою душу и свою волю. Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете ее ему в полное послушание, с полным самоотрешением. Этот искус, эту страшную школу жизни обрекающий себя принимает добровольно, в надежде после долгого искуса победить себя, овладеть собою до того, чтобы мог наконец достичь, через послушание всей жизни, уже совершенной свободы, т. е. свободы от самого себя, избегнуть участи тех, которые всю жизнь прожили, а себя в себе не нашли».
Бог дает старцу указания, нужные для вашего блага, и открывает ему пути, по которым он должен вести вас к спасению.
Старец — страж идеала и правды на земле. Он является хранителем священного предания, которое передается от старца к старцу до пришествия Царства Правды и Света.
Некоторые из этих старцев достигают замечательной нравственной высоты, и чтутся в числе святых Православной Церкви.
Влияние этих людей, живущих как бы вне духовенства, значительно и в наши дни в России. В провинции и деревне оно гораздо сильнее влияния священниковь или монахов.
Обращение в православие Государыни было делом искренней веры. Православная религия вполне отвечала ее мистическому настроению, и ее воображение должно было прельститься стариной и наивностью обрядов этой веры. Она ее приняла со всею горячностью новообращенной. Распутин был облечен в ее глазах обаянием и святостью старца.
Такого характера были чувства, с которыми Императрица относилась к Распутину и которые были так гнусно извращены клеветою. Они имели своим источником самое благородное чувство, какое способно наполнить сердце женщины — материнскую любовь.
Судьба захотела, чтобы тот, кого облекали ореоломь святости, был на самом деле, существом недостойным и развратным. Пагубное влияние этого человека, как мы это увидим впоследствии, было главной причиной смерти тех, которые думали найти в нем свое спасение.
Глава V. Распутин
Если я счел нужным остановиться в предыдущей главе на событиях, происшедших еще до моего вступления в должность при Большом Дворе, то это потому, что они одни только могут дать понятие о тех глубоких причинах, которые сделали возможным появление Распутина и позволили ему приобрести такое большое влияние на Государыню.
Я хотел бы изложить здесь только факты, в которых я прямо был замешан и которыхе был личным свидетелем. Но ясность моего рассказа требует иного. Я должен буду на последующих страницах еще раз отступить от правила, которому хотел бы следовать. Для пояснения, необходимо сообщить читателю некоторые подробности, относящиеся к жизни и первым шагам Распутина, и постараться раскрыть среди массы легенд, сложившихся вокруг него, то, что представляется принадлежащим истории.
В каких-нибудь 150 верстах на юг от Тобольска стоит, затерявшись среди болот, тянущихся вдоль реки Тобола, небольшое село Покровское. Там родился Григорий Распутин. Его отца звали Ефимом. Как многие крестьяне того времени, он не имел фамилии. Жители деревни, которой он не был уроженцем, дали ему, когда он к ним переселился, прозвище «Новый».
Его сын Григорий вел в своей молодости обыкновенную жизнь небогатых крестьян этой области Сибири. Неблагорадная почва часто заставляет поддерживать существование изворотливостью: так же, как и они, он высматривал, что плохо лежит, воровал… Однако он скоро отличился смелостью, которую проявлял в этих предприятиях, а его распутство не замедлило создать ему славу бесшабашнаго кутежника. Его уже иначе не знали, как под кличкой «Распутин», которая как бы заменила ему фамилию.
Жители сибирских деревень имеють обыкновение отдавать лошадей в наем путешественникам, проезжающим по их местности, а сами служат проводниками или кучерами. Однажды Распутину случилось везти в Верхотурский монастырь одного священника, который, завязав с ними разговор, был поражен живостью его природных дарований. Своими вопросами он довел его до признания в его беспутной жизни, увещевал его посвятить Богу столь дурно применяемый им пыл. Эти убеждения произвели на Григория настолько сильное впечатление, что он, казалось, захотел бросить свою развратную и темную жизнь. Он долго прогостил в Верхотурском монастыре и стал с тех пор посещать святые места в окрестностях.
Вернувшись в свою деревню, он показался совершенно изменившимся, и жители с трудом узнавали в
