Вздох торжествующего долга
Где непреложное: «не можно»…
В последний раз — из мглы осенней —
Любезной ручки мановенье…
Где перед крепостью кисейной
Старинное благоговенье?
Он пишет кратко — и не часто…
Она, Психеи бестелесней,
Читает стих Экклезиаста
И не читает Песни Песней.
А песнь все та же, без сомненья,
Но, — в Боге все мое именье —
Где перед Библией семейной
Старинное благоговенье?
Между 19 марта и 2 апреля 1920
«Та ж молодость, и те же дыры…»
Та ж молодость, и те же дыры,
И те же ночи у костра…
Моя божественная лира
С твоей гитарою — сестра.
Нам дар один на долю выпал:
Кружить по душам, как метель.
— Грабительница душ! — Сей титул
И мне опущен в колыбель!
В тоске заламывая руки,
Знай: не одна в тумане дней
Цыганским варевом разлуки
Дурманишь молодых князей.
Знай: не одна на ножик вострый
Глядишь с томлением в крови, —
Знай, что еще одна… — Что сестры
В великой низости любви.
<Mapт 1920>
«Люблю ли вас…»
Люблю ли вас?
Задумалась.
Глаза большие сделались.
В лесах — река,
В кудрях — рука
— Упрямая — запуталась.
Любовь. — Старо.
Грызу перо.
Темно, — а свечку лень зажечь.
Быть — повести!
На то ведь и
Поэтом — в мир рождаешься!
На час дала,
Назад взяла.
(Уже перо летит в потемках!)
Так. Справимся.
Знак равенства
Между любовь — и Бог с тобой.
Что страсть? — Старо.
Вот страсть! — Перо!
— Вдруг — розовая роща — в дом!
Есть запахи —
Как заповедь…
Лоб уронила нa руки.
Вербное воскресенье
22 марта 1920
«От семи и до семи…»
От семи и до семи
Мы справляли новоселье.
Высоко было веселье —
От семи и до семи!
Между юными людьми
— С глазу на глаз — в темной келье
Что бывает? (— Не томи!
Лучше душу отними!)
