махина замирала навсегда. У «тигра», кроме лобовой брони, было еще одно достоинство — дальность стрельбы, что немаловажно в открытом бою.
Комкор Гетман своим приказом потребовал принять от командиров рот, батарей, командиров орудий, орудийных расчетов и командиров танков зачеты по знанию тактико-технических свойств танка T-VI и приемы борьбы с ним.
Заканчивался учебный день, и начальник штаба Иван Ситников совместно с начальником оперативного отдела Александром Смирновым подписывали оперативную сводку, которую отправляли в штаб армии. Сводки короткие, всего в несколько строк, но в них отражалась кипучая жизнь войск: «27.05.43. Части корпуса занимаются боевой подготовкой личного состава. Проводятся занятия по изучению немецкого танка T-VI и способов борьбы с ним… В бригадах, в полках созданы команды по уничтожению немецких танков T-VI. С группами проводятся занятия»[121].
Учеба не прекращалась даже перед самым наступлением. Из оперативной сводки от 5 июля 1943 года, в день, когда немцы уже пробовали прочность нашей обороны, видно, чем были заняты танкисты: «Изменений в расположении корпуса нет. Части корпуса занимаются боевой подготовкой и приводят в боеготовность материальную часть и вооружение. Командиры от штакора выехали в 40-ю и 6-ю гвардейскую армии для уточнения обстановки»[122].
Учились все — артиллеристы, связисты, радисты, механики-водители, саперы. Огромное значение придавалось обучению танковых экипажей, их умению вести огонь с хода, стрельбе ночью при освещении поля боя сигнальными ракетами. За три месяца учебы многие танкисты имели уже от 30 до 150 моточасов практического вождения.
Гетман поставил для себя главной задачей иметь полное представление о противнике, который будет ему противостоять. Тут многое зависело от разведки. С организацией разведывательного отдела поначалу не все ладилось. Андрей Лаврентьевич хотел поставить во главе отдела опытного разведчика, знакомого с танковыми войсками, знающего материальную часть танка. В боевых условиях начальнику нередко самому приходится возглавлять разведывательную группу, уходить в тыл противника на легких танках. Случись что, командир окажется бессильным перед обстоятельствами, может погибнуть вся группа. Такой точки зрения придерживался и начальник штаба Ситников.
А тут, как назло, еще в апреле 1943 года приходит депеша из штаба армии:
«Командиру 6 т. к.
Имеется кандидат на должность начальника разведотдела корпуса, бывший зам. начальника разведотдела армии майор Тагиров Салман Акметович, 1908 г., татарин, рабочий, член ВКП(б). Образование общее, среднее, военное — команда одногодичников в 1931 году и КУКС (курсы усовершенствования командного состава. — В. П.) в 1941 году. Награжден орденом Ленина.
Решение Военного совета: послать тов. Тагирова в один из корпусов.
Прошу сообщить Ваши соображения о назначении его начальником разведотдела вверенного Вам корпуса.
Следом за депешей прибыл и сам претендент на место. Ситников внимательно выслушал Тагирова, выяснил, что он все время служил в стрелковых частях, в танковой армии недавно. Начальник штаба доложил Гетману.
Андрей Лаврентьевич был категоричен: «Мы просили танкиста, а нам прислали пехотинца. Отправьте его обратно. Обойдемся своими силами. У нас в разведотделе есть способные офицеры».
Тагирова отправили в штаб армии вместе с сопроводительным письмом:
«Тов. Тагиров не знает материальной части танков и тактики танковых войск. По согласованию с командиром корпуса считаю целесообразным использовать его в стрелковом корпусе по специальности.
Разведывательный отдел корпуса возглавил Н. Н. Кущ, которому вскоре было присвоено звание майора. Николай Николаевич сделал все возможное для того, чтобы командование корпуса имело полное представление о противостоящем противнике. В тыл к немцам постоянно уходили небольшие, хорошо подготовленные группы разведчиков, перед которыми ставилась задача: захватывать пленных, штабные документы, устанавливать номера армейских частей противника и маршруты их передвижения.
Еще в мае 1943 года по штабам армии был разослан приказ Ставки Верховного Главнокомандования о том, что немцы со дня на день готовятся начать наступление. В приказе говорилось: «По сведениям, полученным от агентурной разведки, немцы намечают наступление на нашем фронте в период 19–26 мая 1943 года. Войсковым частям не ослаблять бдительности и боеготовности, авиацию держать в полной готовности.
Разведкой и захватом пленных вскрывать группировку противника и его действительные намерения.
Конечно, не дремала и немецкая разведка. Участились случаи выброса на парашютах диверсионных групп в наше расположение. Так, в мае 1943 года противник перебросил разведывательно-диверсионную группу из 13 человек. В основном это были наши военнопленные, прошедшие специальную подготовку. Диверсанты были одеты в красноармейскую форму, вооружены нашим оружием. Группа во главе с двумя офицерами двигалась по переднему краю наших войск, выдавая себя за особое подразделение Красной Армии, имея задачу разведывать огневые точки нашей артиллерии, сосредоточение танков и другой техники, взрывать доты, захватывать пленных. Деятельность группы была быстро пресечена. На допросе они показали, что «противник проводит широкую вербовку агентуры среди военнопленных. Из завербованных создает группы по 10–15 человек и перебрасывает в расположение наших войск с разведывательно-диверсионными задачами»[126].
Надо отдать должное контрразведке и разведке — со своими задачами они справлялись. Командование фронтов и армий знало о начале гитлеровского наступления, знало не только численность немецкой группировки на Курской дуге, но и номера дивизий, их вооружение, боевую подготовку.
Отборными гитлеровскими войсками, противостоящими 1-й танковой и другим армиям, командовали настоящие зубры, за плечами которых было не одно сражение: 2-м танковым корпусом СС командовал обергруппенфюрер Пауль Хаузер, награжденный высшей наградой рейха Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту; 3-м танковым — генерал танковых войск Герман Брейт; дивизией «Адольф Гитлер» — обергруппенфюрер Иозеф Дитрих; дивизией «Мертвая голова» — бригадефюрер Макс Симон; дивизией «Рейх» — группенфюрер Вальтер Грюгер; 6-й танковой дивизией — генерал Гюнерсдорф; 7-й танковой дивизией — генерал-лейтенант барон Ганс Функ; 19-й танковой дивизией — генерал-лейтенант Густав Шмидт. Некоторые командующие после сражения будут сняты со своих постов, другие погибнут в огне боев.
По всему было ясно, что на Курской дуге столкнутся две крупнейшие армии мира, которые применят в этом сражении огромное количестве танков, артиллерии и авиации. Выиграет та сторона, у которой больше сил, больше резервов, которая лучше подготовится к обороне и наступлению.
После войны гитлеровский танковый стратег Гейнц Гудериан отмечал: «Наступление крупных танковых сил оканчивалось поражением лишь в том случае, если обороняющийся располагал достаточными боевыми средствами и временем для подготовки обороны, а также точными сведениями относительно замысла противника (как, например, русские во время провалившейся немецкой операции „Цитадель“ под Курском) и поэтому имел полную возможность создать мощную и глубоко эшелонированную противотанковую оборону»[127].
Под Курском огромной немецкой группировке действительно было противопоставлено огромное количество боевой техники. Армии готовы были встретить противника. Начальник политотдела 1-й танковой армии А. Г. Журавлев, постоянно находившийся в войсках, писал: «Подготовка к наступательным боям
