Продолжая разговор, Андрей Лаврентьевич не сдавался, отстаивая свою точку зрения:
— Ну бог с ним, с языком. Возьмем главных героев, например Дашу Чумалову. Ее муж, Глеб Чумалов, возвращается с фронта. Она его не воспринимает не только физически, но и нравственно, заявляя: «Я, Глеб, теперь партийка». Ну и что из этого?
Писатель был озадачен такой постановкой вопроса своим коллегой по Моссовету. Он был старше Гетмана, считал, что по своей молодости собеседник не понимает главного — партийности романа. Видимо, поэтому стал на защиту своих героев:
— Видите ли, Андрей Лаврентьевич, Даша Чумалова — это новый тип советских людей, на которых всегда может положиться наша партия.
— И правильно, — добавил Гетман.
— Несомненно.
Андрей Лаврентьевич, несмотря на, казалось бы, убедительные доводы писателя, спорил бурно, горячо:
— Согласитесь, Федор Васильевич, что Даша — в первую очередь женщина, будущая мать, берегиня очага, как говорят у нас на Украине, а уж потом партийка. Я не могу себе представить, чтобы моя жена после долгого моего отсутствия отвергла меня только лишь потому, что стала членом партии, а муж так и ходил в беспартийных.
Скорее всего, этот спор не закончился, а продолжался и после Великой Отечественной войны. Только теперь у Гетмана аргументов было побольше, и все они — не в пользу героев романа «Цемент».
Напряженные годы учебы в академии летели словно птицы, непохожие один на другой. Напряженка каждый раз спадала только к лету, когда слушатели отправлялись на лагерные сборы, хотя, по сути, и там продолжалась учеба. После аудитории, кабинетов, тренажеров практические действия на полигоне — стрельба, учебные бои, маневры — все это вносило какое-то разнообразие в жизнь военного человека.
Для ведения разведки нередко приходилось подниматься в воздух на самолете. Первый полет для Гетмана был особенно запоминающимся. После окончания школы Червонных старшин он хотел пойти в авиацию, но судьба распорядилась по-своему: привела в бронетанковые войска. Сожалений по этому поводу не было: самолет — хорошо, а танк — лучше.
Пришел 1937 год. Год в истории Советского государства, пожалуй, самый мрачный, но для слушателей академии он был выпускным. После новогодних праздников группу слушателей-выпускников направили на две недели на практику в Харьков. Им предстояло познакомиться с производством и ремонтом танков на знаменитом ХПЗ — Харьковском паровозостроительном заводе.
Было известно, что завод выдает не только гражданскую продукцию, но и выпускает побочную — танки. Какой она была побочной, если ежедневно с конвейера сходило 22 боевые машины!
Знакомясь более детально с историей этого завода и развитием танкового производства, Андрей Лаврентьевич впервые услышал имя человека, одного из инициаторов создания бронетанковых войск на Украине и в России. Это был Алексей Илларионович Селявкин. Личное же знакомство состоялось только в 50-х годах, когда оба стали сотрудничать с журналом «Танкист». Интерес к бронетанковой технике привел их к мысли написать историю ее развития, но по каким-то причинам эти планы не были реализованы. Сохранились лишь отдельные опубликованные статьи и наброски новых.
История развития бронетанковой техники в России интересна сама по себе. В годы Первой мировой войны были попытки собирать танки на некоторых машиностроительных заводах, но, кроме опытных образцов, серийного производства не получалось. В ходе Гражданской войны предпочтение было отдано не танкам, а броневикам и бронепоездам, из них создавались автоброневые отряды и бригады бронепоездов. Например, при СНК Украины был сформирован броневой дивизион Особого назначения, состоявший из двух отдельных автоброневых отрядов, танкового отряда, мотоциклетно-пулеметного отряда, артиллерийской батареи на механической тяге, подразделения обеспечения и ремонта.
Инициатором создания бронедивизиона Особого назначения был заместитель наркомвоена Украины Валерий Иванович Межлаук, человек разносторонних талантов, крупный организатор и экономист, возглавивший в конце 20-х годов крупный трест «Главметалл», а с апреля 1934 года — Госплан СССР. Межлаук привлек к делу создания автоброневых сил А. И. Селявкина, хорошо знакомого ему по Царицынскому фронту.
Алексей Илларионович вспоминал: «Личный состав автобронедивизиона мы набирали из добровольцев-харьковчан. Все бойцы были одеты в кожаные куртки, такие же брюки и фуражки, обуты в хромовые сапоги. Воротнички курток обшивались бархатом и имели красную окантовку. Валерий Иванович, числившийся нашим почетным красноармейцем, тоже носил такую форму»[7] .
Танки, которые захватывала Красная Армия в ходе Гражданской войны, рано или поздно нуждались в ремонте. Их обычно направляли в Харьков на паровозостроительный завод. Завод этот, ныне носящий имя бывшего наркома В. А. Малышева, и по сей день не только ремонтирует, но и создает прекрасные образцы бронетанковой техники.
Командный состав для броневых сил тогда тоже готовили в Харькове и в Москве. В октябре 1920 года состоялся первый выпуск командиров-танкистов в Московской специальной школе. В приказе, подписанном начальником школы Ивановым и военным комиссаром Владимировым, говорилось: «Сегодняшний день — день для наших курсов исторический. Курсы по подготовке красных командиров бронечастей выпускают из своих стен первый выпуск Красных Танковых командиров в России. На этот выпуск обращены теперь взоры всех интересующихся военной мощью Республики; на этот выпуск возлагает свои надежды беднейший крестьянин, на этот выпуск смотрит, стоя у станка, рабочий…»[8]
Интересно, что из автобронетанковых дивизионов позже была сформирована отдельная эскадра танков по принципу и структуре морского флота. Она дислоцировалась в Лефортовских казармах. Ее подразделения всегда принимали участие в парадах войск Московского гарнизона.
Практика на заводе ХПЗ дала возможность слушателям академии познакомиться с производством боевых машин, технологией, познать многие процессы их ремонта, что особенно пригодилось потом на фронтах Великой Отечественной войны.
Последние месяцы учебы в академии были весьма напряженными: слушатели готовились к выпуску. Днями и ночами Гетман просиживал за учебниками, перечитывал конспекты, иногда только под утро Ольга Ивановна заставляла его пойти спать.
И вот сданы зачеты и экзамены, защищены дипломные проекты. 7 июня 1937 года начальник- комиссар академии бригадный инженер Лебедев объявил приказ народного комиссара обороны Союза ССР № 2406:
«Считать окончившими командный факультет Военной академии механизации и моторизации РККА им. тов. Сталина в 1937 году:
1. Майора Берзин Эдуарда Рембертовича.
2. Старшего лейтенанта Гетман Андрея Лаврентьевича.
3. Старшего лейтенанта Кимбар Иосифа Константиновича.
4. Старшего лейтенанта Миленкевич Александра Александровича.
5. Капитана Пошкус Александра Адамовича…»[9]
Пять человек закончили академию с дипломом первой степени, и среди них А. Л. Гетман, Павел Кульвинский и Иван Сусайков — с дипломом второй степени.
Тем же приказом выпускники были повышены в званиях. Андрею Гетману присвоено звание капитана. Он получил назначение в Ленинградский военный округ.
Сразу же после выпуска капитан Гетман отбыл к месту своей новой службы — в Ленинградский военный округ. Округом тогда командовал командарм 2-го ранга П. В. Дыбенко, бывший председатель Центробалта в 1917 году, участник Гражданской войны.
После встречи с командующим Андрей Лаврентьевич направился в Нижний Петергоф, имея на руках приказ о назначении на должность начальника 5-го отделения 7-го механизированного корпуса. Работы было невпроворот. Корпус, как говорится, только становился на ноги. Подниматься приходилось рано, возвращаться со службы поздно. Так что все заботы о семье, в первую очередь о дочери, легли на Ольгу
