1953. Роковой год советской истории

Ладно, первые три офицера - лица подчиненные и, в принципе, имеют право вопросов не задавать. Любопытно лишь то, что получив столь странный приказ - ехать в Кремль с оружием (а в Кремль с оружием не пускали, оттого многие аресты проводились в кремлевских кабинетах), ни один из этих офицеров не обратился в Особый отдел (или что там было вместо него). По-видимому, предпочли участвовать в заведомо незаконном и, возможно, нарушающем присягу деянии, но честь офицера доносительством не замарать. Хотя, боюсь, трибунал этого довода также бы не принял. А вот генерал-майор Батицкий - еще один человек великой храбрости, поскольку Москаленко по службе не подчинялся. Ему «предложили», и он пошел, тоже с пистолетом и тоже не зная куда…

«И вот часов в одиннадцать дня 26 июня мы по предложению Булганина Н. А. сели в его машину и поехали в Кремль. Его машина имела правительственные сигналы и не подлежала проверке при въезде в Кремль…»

Храбрость Булганина в этом эпизоде становится беспредельной, ибо министр, который на своей машине провозит в Кремль генералов с оружием, на смягчение приговора рассчитывать никоим образом не может.

«Вслед за нами на другой машине подъехали Жуков Г. К, Брежнев Л. И., Шатилов, Неделин, Гетман и Пронин А. М.»

Бывший генерал-майор Брежнев давно уже пребывал на сугубо партийной работе, носил штатские костюмы, Жукову не подчинялся и приехать с ним едва ли мог. По-видимому, автор мемуаров добавил его сюда для громкого имени. Значит, написаны эти строки были, самое раннее, в середине 80-х, иначе за такое могло нагореть по-крупному. Ну да ладно. Переключимся теперь на маршала Жукова и посмотрим его «воспоминания» (кто бы их ни писал - человек это был достаточно осведомленный, поскольку единственный из всех упоминает заседание Совета министров, хотя и помещает его не в то время, когда оно состоялось).

Цитата 4.6. «…Меня вызвал Булганин - тогда он был министром обороны - и сказал:

- Садись, Георгий Константинович.

Он был возбужден, даже не сразу поздоровался, только потом подал руку, однако не извиняясь.

Помолчали. Затем Булганин, ничего не говоря по существу дела, сказал:

- Поедем в Кремль, есть срочное дело.

Поехали. Вошли в зал, где обычно проходят заседания Президиума ЦК партии.

Потом я узнал, что в тот день было назначено заседание Совета Министров. И министры, действительно, были в сборе. На заседании информацию должен был делать Берия. И он готовился.

Я оглянулся. В зале находились Маленков, Молотов, Микоян, другие члены Президиума. Берии не было.

Первым заговорил Маленков - о том, что Берия хочет захватить власть. Что мне поручается вместе со своими товарищами арестовать его.

Потом стал говорить Хрущев… Микоян лишь подавал реплики. Говорили об угрозе, которую создает Берия, пытаясь захватить власть в свои руки.

- Сможешь выполнить эту рискованную операцию?

- Смогу, - отвечаю я.

... Решено было так. Лица из личной охраны членов Президиума находились в Кремле, недалеко от кабинета, где собрались члены

Президиума. Арестовать личную охрану самого Берии поручили Серову. А мне нужно было арестовать Берию.

Маленков сказал, как это будет сделано. Заседание Совета министров будет отменено, министры отпущены по домам. Вместо этого он откроет заседание Президиума».

Автор этого опуса явно был штатским, поскольку, в отличие от Москаленко, опустил вопрос об оружии. Что, Жуков ни на минуту не расставался с пистолетом? Ничего не говорит он и о присутствии в машине Булганина Москаленко со товарищи, а также названных последним спутников Жукова. Или министр перевозил генералов челночным способом? Зато не забыл упомянуть, что заседание Президиума (непонятно чего) открыл Маленков. Явно версии Хрущева и «Жукова» идут из одного источника, а Москаленко пишет сам, в меру собственной фантазии.

Но ведь и маршал Жуков до чего смел - решается на арест второго лица в государстве даже без приказа непосредственного начальника, министра обороны, по одному лишь хрущевскому слову. Надо же, каких беззаветно преданных генералов воспитала коммунистическая партия! Готовы жизнь положить по слову товарища Хрущева!

На самом деле авторы мемуаров, конечно, черным по белому расписались, что это был заговор, и имена своих подельников назвали. Ну, да не в этом суть. То, что это был заговор, мы и без их откровений знаем. Интересно другое: эти люди рисковали жизнью, всерьез и по-настоящему. Если бы что-то пошло не так, всем им стоять у одной стенки. Вот и вопрос: что заставило их пойти на такой безумный риск? Чего добивался генерал Москаленко? Неужели готов был на смерть ради поста заместителя министра обороны, который он в итоге получил? А маршал Жуков - неужели рисковал жизнью ради того, чтобы подняться на одну ступеньку карьерной лестницы? А Хрущев? Так ли уж нужна ему была власть в огромной стране? Он и с Украиной-то не справлялся, зато на уютном посту партсекретаря ему жилось очень неплохо, и ответственности, почитай, никакой. Ради чего они все совали голову в петлю?

Хорошо, раз на этот вопрос нет ответа, может быть, стоит задать другой - почему? И кстати, почему вообще выбрали такой способ проведения путча? Шумный, громоздкий, безумно рискованный. Зачем штурмовать дом возле Садового кольца, устраивать стрельбу в центре Москвы? Если так уж надо было убрать Берию, почему его не могли расстрелять, скажем, по пути из Москвы на дачу, где-нибудь на шоссе? Или того проще: дождаться, когда он отправится куда-нибудь на испытания, и сбить самолет? Или классическим способом, посадив снайпера в окно или на крышу?

И почему все действия путчистов носят отпечаток страшной спешки - так, словно им обязательно надо было ликвидировать Берию именно 26 июня. Ответ простой: чтобы он не успел чего-то сделать. Чего именно? Обсудить с Ванниковым предстоящие испытания? Даже и не смешно.

И тут мы снова приходим к назначенному на 14 часов заседанию неизвестно какого органа, на котором должны были говорить неизвестно о чем, ибо никаких следов в архивах не сохранилось, что уже само по себе наводит на размышления…

«Неважно, какой орган? Еще как важно!»

Итак, Молотов и Каганович утверждают, что это было заседание Президиума ЦК. Хрущев сначала говорит то же самое, а потом меняет версию: совместное заседание Президиума ЦК и Совмина. По составу присутствующих эти два варианта не отличаются, но они должны различаться по кругу рассматриваемых вопросов, полномочиям и порядку проведения. Помните слова Хрущева? «Мы условились, что соберется заседание Президиума Совета Министров, но пригласили туда всех членов Президиума ЦК. Маленков должен был открыть не заседание Президиума Совета Министров, а заседание Президиума ЦК партии…»

Что здесь забавного? Дело в том, что заявление Хрущева «мы» применительно к Президиуму Совмина лишено смысла. Туда входили пять человек: Маленков, Берия, Молотов, Булганин и Каганович. Хрущеву на этом заседании просто нечего делать. А в Президиум ЦК входили, кроме уже упомянутых, Хрущев, Ворошилов, Сабуров, Первухин и Микоян. Но самое главное было в другом… об этом чуть позже.

Никаких сведений о данном заседании в архивах, как я уже говорила, не имеется - кроме невнятного маленковского листочка. Что странно. Должна была существовать повестка дня, заранее объявленная участникам заседания, и даже если ее изменили - это не повод уничтожать подготовительные документы. О чем должна была идти речь?

Ни в одном архиве нет ответа.