Это они разминаются перед большим делом. А вот так развлекаются.
«Я видел на окраине одной деревни близ Белостока пять заостренных колов, на них было воткнуто пять трупов эюенщин. Трупы были голые, с распоротыми животами, отрезанными грудями и отсеченными головами. Головы эюенщин валялись в луэюе крови вместе с трупами убитых детей. Это были жены и дети наших командиров».
«Этих девчонок мы связали, а потом их слегка поутюжили нашими гусеницами, так что любо было глядеть».
А так злятся на неуступчивость противника.
«Солдаты стояли большим плотным кругом и что-то рассматривали. Протиснувшись в середину, чтобы посмотреть, чем возмущены наши солдаты, я от ужаса попятился назад. Передо мной лежало огромное, еще не погасшее пепелище, на котором фашисты заживо сжигали военнопленных красноармейцев и мирное население. Вперемешку с пеплом лежало множество еще не догоревших человеческих костей и черепов, немного в стороне несколько обугленных трупов: каждый был связан по рукам и ногам обыкновенной телеграфной проволокой — еще живыми их бросали в костёр…»
А вот уже политика в действии — уменьшение числа славян.
«Когда открыли вагоны, военнопленные жадно глотали воздух открытыми ртами. Многие, выходя из вагонов, падали от истощения. Тех, кто не мог идти, немцы расстреливали тут же, у будки обходчика. Из каждого эшелона выбрасывали по 400–500 трупов. Пленные рассказывали, что они по 6–8 суток не получали в дороге ни пищи, ни воды».
«Я вышел наружу и увидел, как стоящие недалеко две или три зенитные батареи ведут огонь прямой наводкой по находившимся в накопителе пленным… Как я узнал позднее от караульных, в результате было убито или тяжело ранено около 1000–1500 человек».
«Мы стояли в Ровно. Однажды утром, проснувшись, я услышал, как тысячи собак воют где-то вдалеке… Я позвал ординарца и спросил: „Шандор, что это за стоны и вой?“ Он ответил: „Неподалёку находится огромная масса русских военнопленных, которых держат под открытым небом. Их, должно быть, 80 тысяч. Они стонут потому, что умирают от голода“.
Я пошёл посмотреть. За колючей проволокой находились десятки тысяч русских военнопленных. Многие были при последнем издыхании. Мало кто из них мог держаться на ногах. Лица их высохли, глаза глубоко запали. Каждый день умирали сотни, и те, у кого еще оставались силы, сваливали их в огромную яму».
Между прочим, с взятыми в плен европейскими военнослужащими обращались согласно Женевской конвенции. Их не гоняли пешком, а возили на машинах, нормально кормили, позволяли писать письма домой и пр. И условия оккупации для европейцев были совсем-совсем другими.
«Обыкновенно забирали с собой мужчин и женщин в тюрьму или префектуру. Там их избивали до полусмерти; издевались самым рафинированным образом, заставляли мужчин и женщин раздеваться догола и совокупляться и после этого убивали, так что из тюрьмы, а чаще всего и из префектуры никто живым не возвращался; их увозили в Бикернский лес и там убивали. Таким образом, в течение 2–3 недель было уничтожено около 12 000 евреев и примерно столько же главным образом русских».
Иногда они пытались экономить патроны…
«Мы выгнали женщин и детей в болото, но это не дало должного эффекта, так как болота были не настолько глубоки, чтобы можно было в них утонуть».
Впрочем, много ли могут войска? Планы «обезлюживания» разрабатывались организованно, как государственная политика.
«Войну можно будет продолжать только в том случае, если все вооруженные силы Германии на третьем году войны будут снабжаться продовольствием за счёт России. При этом, несомненно, погибнут от голода десятки тысяч человек, если мы вывезем из страны все необходимое для нас».
«Выделение черноземных областей должно обеспечить нам при любых обстоятельствах наличие более или менее значительных излишков в этих областях. Как следствие — прекращение снабжения всей лесной зоны, включая крупные индустриальные центры — Москву и Петербург… Несколько десятков миллионов человек на этой территории станут лишними и умрут или будут вынуждены переселиться в Сибирь. Попытки спасти это население от голодной смерти путем отправки туда излишков из черноземной зоны могут быть осуществлены только за счет ухудшения снабжения Европы. Они могут подорвать возможность Германии продержаться в войне и ослабить блокадную прочность Германии и Европы».
