Хрущев. Творцы террора

простонародной идеи справедливости.

Что еще? Почти с самого начала он был человеком чрезвычайно умеренным, осторожным, чтобы не сказать соглашателем. Еще в самом начале партийной карьеры ему пришлось поучаствовать в партдискуссии с меньшевиками, окончившейся хорошим мордобоем. Там он был весьма чувствительно бит и, по-видимому, провел «работу над ошибками», потому что с тех пор старался избегать силовых методов во всех случаях, где это было возможно[90]. Причем вел себя всегда с подчеркнутым миролюбием. Вот очень ранняя история, которую приводит в своей книге телохранитель Сталина Алексей Рыбин.

«В 1904 году грузинские революционеры для нелегальных собраний сняли в Тифлисе подвал в доме банкира. Вскоре они решили принять в партию нового товарища Годерадзе. На собрание пришел представитель РСДРП. Молодой, никому не известный. Назвался 'Кобой'. Сказал: 'Пока надо воздержаться от приема в партию Годерадзе'. Все были этим обескуражены. Через три дня Годерадзе снова появился, а следом за ним -Коба. К всеобщему изумлению, на сей раз Коба сам предложил принять Годерадзе. Пораженный такой резкой переменой мнения, С.Кавторадзе схватил со стола керосиновую лампу и швырнул в лицо Кобе, который сумел увернуться. Лампа врезалась в стену и разбилась вдребезги. Спокойно закурив трубку. Коба невозмутимо произнес: 'Нехорошо получается. Банкир предоставил нам помещение, а мы вместо благодарности могли поджечь его дом'».

В июньские дни 1917 года, когда в Петрограде едва не вспыхнула вооруженная схватка между большевиками и властью, разруливал ее и удерживал обе стороны от стрельбы именно Сталин, сумевший со всеми договориться и обойтись без жертв. Любопытно, что, издав приказ об аресте большевистской верхушки, Сталина власти трогать не стали - не за что было его арестовывать.

В том, что Сталин мог с поистине иезуитской хитростью спланировать и провести репрессии, верится легко. Виртуальный персонаж вообще способен на все, что угодно: что о нем напишут, то и правда. А что касается реального Джугашвили, то, в полном соответствии с тем, что к старости все свойства характера обостряются, его миролюбие начинает приобретать прямо-таки патологический характер. На пленумах, о которых мы уже говорили, посреди жаждущей крови толпы он только и делает, что гасит страсти, разруливает конфликты, призывает участников к умеренности и осторожности. Не переусердствуйте, нельзя стричь всех под одну гребенку... Как-то тоскливо становится от всех этих обреченных усилий. Понимал ведь, что бесполезно... Или не понимал? Конечно, он был гений - но ведь не пророк.

У «вождя народов» было еще и множество других свойств. Например, то, что он вполне оправдывал свой партийный псевдоним и никогда не смущался размером необходимого насилия. Если НКВД считал, что так надо - он подписывал «расстрельные списки» на сотни человек. Если полагал, что ситуация требует, санкционировал выселение сотен тысяч. Я вполне допускаю, что он сам мог предложить Берии готовить фальсифицированные дела на тех, кого считал нужным ликвидировать. (Хотя в этом не уверена - оба были «законники». Может статься, поэтому Хрущев и пережил «большую чистку».)

Но была некая разница в подходе. Об этом очень хорошо сказал в интервью, посвященном крестовым походам, профессор богословия Александр Дворкин: «Соблазн не в допущении насилия. Соблазн - в романтизации насилия... Как только мы забываем, что меньшее зло -все равно зло, как только мы начинаем считать его безусловным добром - вот тут мы и попадаем в ловушку...»[91]

В этом главное отличие Сталина от «кровью умытых»: он это понимал. Точнее, не понимал, а знал. На первых курсах семинарии Иосиф Джугашвили учился на «отлично», а таким тонкостям будущих священников учат с самого начала.

Часть третья ВТОРОЙ РАСКОЛ

Худшие враги - из бывших друзей.

Бальтазар Грасиан, испанский писатель

Едва взяв власть, большевики попытались реализовать декларированный ими лозунг: «Вся власть Советам». Однако иллюзии рассеялись быстро. Управлять страной Советы оказались не в состоянии. По счастью, практика была для Ленина и компании важнее идеалов, и очень скоро, уже в первые послереволюционные дни, они принялись выстраивать вертикаль власти. Наверху оказался сначала Совнарком, а потом так называемая «четверка» - неформальная группа внутри партии, которая и взяла на себя оперативное управление большевистским государством[92].

Поначалу государство это было очень невелико: две столицы плюс несколько относительно контролируемых регионов. Но все равно новая власть тут же столкнулась с тем, что ни одна властная структура не работает. И тогда, в хаосе и неразберихе первых послереволюционных лет, большевики поневоле стали использовать в качестве приводного ремня единственный аппарат, который у них был в наличии - собственную партию.

Они ни в коей мере не собирались устанавливать диктатуру партии навечно. По задумкам, даже диктатура пролетариата была всего лишь переходной формой к их идеалу - прямому народовластию. Просто советскую власть, равно как и исполнительный аппарат Совнаркома, предстояло еще годы, если не десятилетия, отлаживать и отстраивать. И на это переходное время, согласно большевистским планам, временно управлять страной предстояло по каналам ВКП(б) - а потом партия должна была передать рычаги управления настоящей демократической власти. Такова была теория, родившаяся из практики первых послереволюционных лет.

Собирались ли эту теорию претворять в жизнь? Вожди, безусловно, собирались. Однако насущные задачи все время отвлекали, отвлекали...

То хлеба нет, то поезда не ходят, а вот еще война надвигается, революцию в Германии надо делать, и вообще прежде чем наступит вся эта красивая жизнь, должна совершиться мировая революция. А потом умер Ленин, отстранили от власти егосоратников, выслали за границу Троцкого. И всем - а в первую очередь партийцам - давно уже казалось, что все так и было задумано изначально, что государство и партия - «близнецы-братья». Сиамские.

Однако потихоньку и очень медленно росла внутри ВКП(б) группа, которая считала совершенно иначе. Начавшись с нескольких человек, она постепенно укреплялась, приобретала влияние и своих людей по всей стране. И настал день, когда они, - ну чего уж там врать, когда их лидер решил: пора. И тихо, волокно за волокном, звено за звеном, начал разделять партию и государство. И тогда перед каждым партийным деятелем в полный рост встал вопрос: с кем он? С государством или с партией?

Это и был второй раскол партии большевиков.

Глава 8 «ТАРАКАНИЩЕ»

Трактовка эксперимента - это дело вкуса.