одинокими. Менялись целые поколения элов, жившие в невесомости и питавшиеся теми лучами, что освещают каждый уголок этого бесконечного мира. И не было в этих безбрежных далях такого, чтобы элы хоть на миг ощутили себя негармоничным составляющим глубокого вакуума, температур межзвездного пространства. Это был их мир.
Мир, который создал их и частичкой которого они себя всегда считали.
Здесь же, на Тусклой планете, рассуждал Гангарон, силы гравитации были на целые порядки выше тех, в которых постоянно обитали его соплеменники. Но зато здесь была и… жизнь, которую так тщетно искали в межзвездных далях. Жизнь эта, правда, была совсем иной, совсем не такой, какой представляли себе элы даже в самых смелых мечтаниях. Она была связана с тяготением и базировалась на иной, чем элы, основе. Если панцирь, скелет элов, — плоть от плоти всего окружающего мира, состоит из тех же минералов, в той же самой пропорции, то здесь, на Тусклой планете, Гангарон с удивлением узнал, что жизнь, а может быть, и Разум могут покоиться на другой основе.
— Хорошо бы и нам поселиться здесь, — как-то отчужденно заметил Гангарон Старому элу. — Сколько свободной поверхности, которой так нам недостает на астероидах! Сколько вольного пространства!
Старый эл только тяжело вздохнул;
— Тяжесть Тусклой убьет нас…
— Уже поздно. Надо отдыхать, — вместо прощания пробормотал опечаленный Гангарон.
Старый эл задержал свой взгляд на далекой звезде, горевшей в немыслимой бездне.
Рисунок созвездий постоянно менялся, поскольку астероид непрерывно вращался вокруг собственной оси.
Отключиться от мыслей Гангарону никак не удавалось. Он применил все испытанные способы — то принимался пересчитывать звезды над собой, то сочинял ритмичные фразы, то восстанавливал в уме доказательство какой-нибудь пространственной теоремы. Но ничто не срабатывало — забытье не приходило.
Гангарон выглянул за угол скалы, огляделся. Вокруг, на каждом свободном клочке астероида, отдыхали неподвижные элы,
Скоро над астероидом взойдет светило, и c первым его лучом элы встрепенутся и разлетятся в разные стороны, начиная свои обычные дневные хлопоты.
И вдруг…
Это походило на чудо. Во всяком случае, ничего подобного элы не наблюдали за всю свою историю. В черной пустоте космоса, прошитой лучами Изумрудной звезды, Гангарон наблюдал, как из ничего, в обычной точке открытого пространства вдруг вспыхнуло новое ослепительное светило. Только было оно не переливчато-зеленым, к которому привыкли элы на Тусклой планете, а ярко-алым. Наливаясь внутренним жаром, светило стало быстро разбухать. Затем, остановившись на мгновение в росте, начало еще более стремительно уменьшаться в размерах. Одновременно и яркость новой звезды стала стремительно падать.
Вскоре на новорожденное небесное образование можно было смотреть, не боясь быть ослепленным. Смотреть и любоваться. Фиолетовые языки пламени вокруг тускнеющего светила опадали один за другим, словно отцветающие лепестки диковинного цветка, которых так много видел Гангарон на Тусклой планете.
Затем Гангарон и пробудившиеся элы в смятении наблюдали, как от огромного сооружения, возникшего из ничего, отделилось маленькое остроносое тело и, опираясь на столб сияющего пламени, двинулось в сторону Главного астероида.
Но самое невероятное было потом. Из странного сооружения, причалившего к астероиду, вышли три огромные фигуры оранжевого цвета. Передвигались они, несмотря на невесомость, неуклюже, поочередно переставляя задние конечности. Рядом с ними столь же неуклюже перемещалось какое-то существо, явно иного, чем они, происхождения.
Существа зажгли какой-то светильник и при его свете зачем-то наклонялись к земле и подбирали с нее что-то. С какой целью все это проделывалось, элы никак не могли понять, потому что это странное занятие задерживало в пути существа, да и к тому же еще больше подчеркивало, что пришельцы совсем не из этого мира.
Когда же тройка приблизилась к Заветному месту, элы заволновались.
Они уже понимали, что перед ними существа совсем иного мира, о котором даже нельзя было догадываться.
И все же они были Разумом. Разумом, который так долго искали элы.
Здесь, на Главном астероиде, были поставлены столбы. Элы соорудили их для того, чтобы не только оставить свой след на бесконечной дороге во вселенной. Они хотели дать знать, что здесь побывали Разумные существа, что здесь присутствовал Разум.
Гладкие, правильной формы Столбы, которые ставили элы на всем своем пути, должны были, по их мнению, задержать внимание Разума на этом необычном явлении. Сначала задержать, а потом и проявить интеpec к сооружению. Ведь оно было создано не из материалов этого астероида, а из наиболее характерных камней, которые элы собирали на своем бесконечном пути.
Это же являлось и шифром их пути. Зная камни, найдешь и дорогу.
Конечно, можно было бы оставить рисунок эла или его каменное изваяние, много раз увеличенное.
Но кто знает, к чему может привести нежелательный для элов контакт. Ведь каждый из них знал, что предания былых времен отчетливо указывают на вынужденную причину перелетов элов.
Поэтому было решено, что около Столбов будет оставляться панцирь умершего эла. И действительный разум поймет причину и следствие. И захочет ли он этого контакта?
И если возможен контакт, путь к нему укажут Столбы. Даже если на расшифровку всего этого потребуется время. Если это произойдет… Что же, элы умеют ждать.
Едва пришельцы разбрелись среди Столбов, элы стали внимательно следить за каждым их шагом, каждым движением. Наблюдения должны были ответить на один единственный вопрос: в полной ли мере Разумны пришельцы? Что принесет элам возможный контакт? И возможен ли он вообще, если они не смогут понять друг друга?
Когда один из пришельцев навел какой-то механизм на Главный столб, возведенный из материалов Тусклой планеты, что обозначало найденную элами Жизнь, каждый из них напрягся. Но тут пришелец меньших размеров воспрепятствовал его намерениям, отведя в сторону конечность большого.
Гангарон с особым любопытством следил за поведением Среднего пришельца. Он уже заметил некоторые закономерности, которые столь его удивили.
Предчувствуя возможные великие последствия для элов от этого Контакта, Гангарон стал думать ритмическими фразами, которые вдруг появились у него, хотя он и не был в ту минуту на Тусклой планете. К тому же эти сигналы с некоторых пор помогали ему лучше думать, решая те или иные проблемы.
И вот, заметил Гангарон, ритмические сигналы отзывались на Среднем пришельце. Его движения, походка стали несколько иными, чем у его попутчиков. Это, конечно, могло быть случайностью. Однако Гангарону почему-то почудилось, что здесь возможны всяческие варианты. И, не говоря никому ни слова, он попробовал общаться с незнакомцем только таким образом. Наконец три фигуры забрались снова в сооружение, на котором прилетели. Вновь вырвалось неукротимое пламя, и сооружение улетело прочь.
…Биоволны Гангарона понеслись в сторону огромного сооружения пришельцев. Пронизывая его, они никак не могли миновать одного из них. Того самого, который вел себя иначе, чем его спутники.
Гангарон стал следить за пришельцем. Увидел в своем воображении, как он остановился у статичных фигур на стене. Какой-то пришелец указывал вперед, выбросив переднюю конечность. Его окружает группа таких же существ.
Гангарон сосредоточился, пытаясь понять увиденное.
И тут он поймал себя на том, что посылает к сооружению пришельцев новые ритмические сигналы, которые он не мог не послать.
Потом в сознании Гангарона всплыло округлое небесное тело, окутанное дымкой. Сначала малое, величиной с горошину, оно стремительно приближалось. Колышущаяся оболочка была голубого цвета.
