педантизмом упражнялся в геометрии на Куликовом поле? Ведь шестиугольник как определитель направлений на солнцевосходысолнцезаходыв особенные дни относится к девятому тысячелетию. А треугольник с тупым углом в 120° может быть еще и указателем пределов угла между точками восходов солнца в дни зимних и летних солнцестояний! Кто вел если не систематическую, геометрическую запись, то спорадическую (то есть время от времени) и почему вдруг прекращал ее? Можно спросить, а как, к примеру, было в Стоунхендже в Англии и в Силезии на горе Собутка? Ведь и там точно так же начинали как будто с вдохновением: тащили и перетаскивали с места на место гигантские глыбы песчаника, тесали их, ставили; одни валили прочь, оставляя здесь же, другие перемещали; не достраивали до конца, бросали, начинали снова.
Временами казалось, что мы стоим на пороге открытия неизвестной и миру и науке какой-то древнейшей солнечной астрономической обсерватории в самом центре Восточной Европы. Кто из посещавших Куликово поле удалялся к востоку от памятника воинам, павшим в Куликовской битве на полтора-два километра, чтобы взглянуть на каменную свалку в лощине бывшего ручья Курцы?[2] Мы обследовали и раз, и два раза каменную свалку вдоль берега бывшего ручья Курцы, уходя по его течению все дальше. И наткнулись на камень еще более загадочный, про который сказать, какой он, лежачий или стоячий, было трудно. Местные жители зовут его «Цыганским». По внешнему виду это лежачий камень тонн на двадцать. Первое впечатление — на пологом склоне лощины бывшего ручья Курды лежит белый череп гигантской лошади. Череп из песчаника. Отличает его ото всех прочих в мире камней, стоячих и лежачих, сквозное конусообразное отверстие. Можно головой влезть в такой «окуляр»! Головой! При этом видишь отверстие объектива, подобно широко раскрытому глазу птицы, на расстоянии в шестьдесят сантиметров от собственного глаза. «Глаз» ярко-голубой. А опустил голову чуть ниже, этот «глаз» сузится до аналога равнобедренной треугольной плиты оврага Рыбий на Непрядве. Теперь вводи в тупой верхний угол треугольного «объектива» «телескопа» край восходяще-заходящего Солнца, Луны, звезд, неподвижный участок звездного неба…
Камень странный, что и говорить. Был смысл поискать треугольные плиты в вывале камней вдоль течения бывшего ручья. Пусть не с загадочным в 120° углом, но с любым. И они были найдены в небольшом количестве. То были плиты и камяи и с углами в 112°, и в 108° и меньше. Теперь странные упражнения в каменной геометрии стали очевидными и здесь, в лощине Курцы. Нашлись не только солнечные часы с указателем типа вертикального стержня, вставленного в скважину на камне рядом с углублением для уровня воды, но и наклонные, или «полярные», часы с указателем тени — стержнем, направленным на полюс мира. Оставалось лишь найти шаблон, по которому приготавливались треугольные плиты, хотя бы такие, как в овраге Рыбий на Непрядве, и с помощью которого сначала расчерчивались, а потом вырубались треугольники из камня. Нашли мастерскую. Шаблоном была круговая, как казалось, незавершенная плита с концентрическим круговым вырубом в геометрическом центре сколотой плиты. По дну неширокого, в два пальца шириной и глубиной выруба шли мелкие поперечные насечки, принятые нами поначалу за веревочный орнамент, тот самый орнамент, которым украшены многие керамические сосуды неолита.
Диаметр кольцевого выруба был в шесть раз меньше диаметра незавершенной круговой плиты. Приближение к удвоенному числу два «пи» было поразительным для эпохи, отодвинутой от нас на несколько тысячелетий. Плита насчитывала три хордовых среза.
Один из срезов, параллельный большему и отмеченный треугольными зарубками и нешлифованный когда-то, давал сторону уже не шести-, а восьмиугольника, как «знака Солнца», более раннего, чем шестиугольник.
А длина кольцевого выруба оказалась одной шестой частью окружности круговой незавершенной плиты.
Эта дуга была как бы вырвана из окружности, закольцована, уложена в геометрическом центре, а затем вырублена. И нужно ли говорить, что веревка толщиной в полпальца, трижды закольцованная в вырубе на плите, затем встряхнутая и предложенная как новый радиус, выполняла роль пантографа по расчерчиванию треугольных плит.
Были обнаружены и остатки мастерской. Круг каменных нетрадиционных инструментариев по слежению за восходом Солнца в дни солнцестояний, равноденствий расширялся. Исключить треугольные плиты уже было невозможно. А камень, находящийся на две трети в земле, тот самый, в отверстие которого можно было заглянуть и увидеть в нем кусочек неба, оказался не лежачим, а стоячим. Создавалась его модель из пластилина. Миниатюрная модель.
Миниатюрная модель «каменный телескоп», приготовленная из пластилина, почти точная копия камня со сквозным отверстием и весом в сорок тонн, вела себя как телескоп. Она легко разворачивалась вокруг вертикальной оси и еще легче — вокруг горизонтальной от легкого нажима концом спички. Английский Стоунхендж потускнел. Там — гигантские трилиты, неуклюжие, вкопанные в землю. Здесь — каменные инструментарии, самым совершенным из которых был «телеокоп», как фантастика в каменной реальности. Однако с помощью этого «телескопа», по-видимому, был обнаружен неподвижный участок в небе, которое раньше казалось сложным и текучим. Был найден полюс мира. Невидимая земная ось прошла сквозь Куликово поле. Небо упорядочилось и закружилось вокруг невидимой оси.
На Куликовом поле было обнаружено три каменных инструментария: треугольные плиты, «телескоп», круговая незавершенная плита. Но зачем? Зачем в столь отдаленную эпоху так были важны точные сведения, где восходит солнце и где оно заходит с точностью до градуса?
1. КЛАСС ТОЧНОСТИ
Наиболее исследованный каменный комплекс — это, конечно, Стоунхендж. Ни для кого теперь не загадка, с какой целью было построено это сооружение: для определения азимутов восходов Солнца в день летнего солнцестояния. Чтобы определить азимут Солнца в день летнего солнцестояния, необходимо по крайней мере знать, где находится точка севера, если мы говорим об азимуте в современном понимании. Строители Стоунхенджа знали или не знали, где у них север и где юг? Вот вопрос, который невольно задаешь, когда читаешь теперь уже бесчисленную литературу о восьмом чуде света. Ни предшественники профессора Хокинса, ни Д. Вуд, ни Р. С. Ньюэлл, ни С. А. Ньюэм ничего не говорят нам о часах-полудниках, очевидно, уже существовавших в неолите. Или в 1800 году до н. э. в древней Великобритании не было солнечных часов, люди не умели находить полуденную линию, время полудня? Правда, Дж. Хокинс в схему всех направлений, найденных в Стоунхендже I, включает найденные равноденственные линии для Солнца. Но если к тому, что строители Стоунхенджа не имели понятая о простейших солнечных часах, добавить, что центр Стоунхенджа вообще никогда не раскапывался, по общему признанию его исследователей, и неизвестно, есть там лунка от камня или нет, то как можно говорить и писать о Стоунхендже как астрономической обсерватории?
Камень, стоящий в центре, делает невозможным направление на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния. Кто читал работы английских археоастрономов или археологов о Стоунхендже, очевидно, обратил внимание на то обстоятельство, что вход в первоначальный Стоунхендж был несколько левее так называемого Пяточного камня. Ряд лунок от столбов типа А говорит о том, что впервые строители Стоунхенджа уже «запрограммировали» эту лабораторию на несколько тысячелетий вперед и, очевидно, пользовались направлениями на точки восходов Солнца в день летнего солнцестояния задолго до того, как был установлен Пяточный камень, находящийся на прямой с лунками типа А.
Возможно, что этот гигантский камень и переносился вправо по мере того, как точка восходов Солнца медленно сдвигалась вправо. Каковы размеры лунок типа А, в работах о Стоунхендже не сообщается. Если же в центре Стоунхенджа стоял камень, а, по-видимому, все же камень там стоял, причем тот самый, на который все исследователи Стоунхенджа обращают внимание как на особенный — с вкраплениями слюды, делающими этот камень сверкающим на солнце (разумеется, после предварительной его очистки), то… можно попросту стать спиной к тому камню, провести серию тех же наблюдений, которые сделали Дж. Хокинс и другие. Но тогда вновь и вновь возникает назойливый вопрос «зачем?». Зачем нужна была такая точность? Спасаясь от ответа на вопрос «зачем?», Дж. Хокинс высказывает соображения, что «солнечнолунные направления в Стоунхендже были установлены и отмечены по двум, возможно, по трем
