Отец Томас открыл молитвенник и осенил стоящую перед ним пару святым крестом. У Джоанны в голове была такая путаница, что она не понимала ни одного слова из того, что говорил священник.
Господи, боже всевышний!
Ну почему Маклину надо было выбрать именно Джоуи Макдональда представителем леди Джоанны! Ну почему ей так не везет!
Джоанна почти физически ощущала спиной тяжелый взгляд Эвина. Если военачальник ее клана надеется, что она храбро откажется произнести слова клятвы и тем самым подвергнет себя риску быть повешенной, то он глубоко заблуждается. Жанна д'Арк ей теперь не поможет. Джоанна оказалась в самой сердцевине обрушившейся на нее лавины событий, которая несла ее в неизвестность, и спасения из этой лавины не было. Никто – ни люди, ни ангелы, ни святые – не могли ей помочь.
Она не знала, как будут развиваться события дальше и что ее ждет. И от этого страха перед неизвестностью ее вдруг начала бить дрожь.
Совсем не о такой свадьбе она мечтала.
От досады и разочарования у нее на глаза набежали слезы, и, чтобы не дать им пролиться, она подняла голову и невидящим взором уставилась на разноцветные стекла витражей. Она стояла перед алтарем в поношенной мальчишеской одежде, с волосами, спрятанными под дурацкую вязаную шапку, и чувствовала, как краска смущения заливает ей щеки.
Джоанну раздражала тупость Маклина, возмущал эгоизм Эвина, но больше всего она злилась на саму себя. Идея с переодеванием принадлежала ей, значит, винить теперь она может только себя. Конечно, Маклин ни в чем не виноват, ведь он поверил, что она – мальчик, как она того и хотела.
Ну почему он оказался таким доверчивым?!
Занятая своими горькими мыслями, она не сразу заметила, что Маклин взял ее дрожащую руку в свою сильную теплую ладонь и притянул поближе к себе. В который раз она поразилась тому, какой он большой. Его широкие плечи загораживали от нее растерявшихся людей ее клана. Единственное, что она видела сейчас, – это его – могучего воина, за которого она, кажется, выходит замуж.
Как в тумане, Джоанна подняла глаза и встретилась с его внимательным взглядом. И опять, как уже бывало раньше, она хотела отвернуться и не смогла. Его зеленые, драконьи глаза завораживали, лишали ее разума и воли.
Рори увидел на ее ресницах слезинки, и у него сжалось сердце. Он притянул ее к себе еще ближе и ободряюще улыбнулся. Большим пальцем он стал ласково поглаживать ее дрожащую руку.
Джоанна до конца выдержала свою роль, ничем не выдала себя. И все-таки теперь она выходит замуж за Маклина. Совсем скоро она станет его женой, ляжет с ним в одну постель. При мысли об этом ее охватило странное, неожиданное чувство, похожее на восторг. Ей стало трудно дышать. В голове у нее слабенький, но отчетливый голосок сообщил, что на самом деле она рада такому повороту событий.
Правда, наконец, пробилась наружу, как весной пробивается сквозь корку снега первый подснежник.
Она хотела стать его женой.
Отец Томас уже некоторое время что-то говорил, но потрясенная этим открытием Джоанна не понимала ни слова из его речи. Только когда он возвысил голос, обращаясь ко всем присутствующим, она смогла стряхнуть оцепенение и включиться в происходящее.
– Если кому-нибудь известны факты или обстоятельства, препятствующие браку этой пары, то пусть он назовет их сейчас или никогда.
В церкви воцарилась тишина. Все присутствующие – мужчины, женщины, дети – замерли, ожидая, не раздастся ли чей-нибудь голос протеста.
Джоанна услышала у себя за спиной какой-то странный шум. Она глянула через плечо на переднюю скамью. Эндрю пытался подняться со своего места с искаженным от ярости лицом. С помощью Годфри Эвин удерживал вырывающегося парня на месте, ладонью зажав ему рот.
Казалось, что время остановилось.
Тишина становилась невыносимой. Джоанна почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Но сильная рука Маклина подхватила ее под локоть, не давая упасть. Отец Томас молчал, ожидая, что кто-нибудь все- таки заявит о невозможности этого брака.
Но ни один из Макдональдов не осмелился произнести ни слова.
С победно сверкающими глазами Маклин взял обе руки Джоанны в свои большие ладони.
В душе у Джоанны бушевали самые противоречивые чувства, ей одновременно хотелось плакать и смеяться. Как сквозь туман до нее доносились слова, которые вслед за отцом Томасом повторял Маклин:
– Я, Рори Найэлл Маклин, беру тебя, Джоанна Майри Макдональд, в свои законные супруги…
Страстность, которая слышалась в его густом баритоне, заставила Джоанну затрепетать. Он обращался к ней как к своей невесте! Джоанна зачарованно слушала, воспринимая каждое произнесенное им слово так, как будто он обращался прямо к ней.
– …любить и заботиться… во славе и в бесчестии… в процветании и в забвении…
Он возвышался над Джоанной, склонив золотоволосую голову – могучий и прекрасный, олицетворение устрашающей силы и поразительного обаяния, которому невозможно сопротивляться. Она не могла понять, почему при взгляде на нее лицо его приобретает выражение необъяснимой нежности. Но ей это было приятно.
– …в богатстве и в бедности… в болезни и во здравии… отныне и навеки… пока смерть не разлучит нас… с благословения святой церкви… перед богом и людьми я клянусь тебе.
Маклин не мог знать, что он говорит эти слова своей настоящей невесте, ведь он обращался к своему слуге, к Джои. Но каким-то непостижимым образом создавалось впечатление, что он приносит свои клятвы именно ей, Джоанне.
