Густые ресницы затрепетали, и Джоанна медленно открыла глаза.
– Что ты делаешь в моей кровати? – сонно прошептала она.
Она не шевелилась, словно оцепенела от ужаса, глядя на его голую грудь. Рори был укрыт до пояса, и ее взору открывалось все, что было выше. Ее взгляд остановился на драконе, обвивавшем правую руку Рори.
Рори широко ухмыльнулся, от души наслаждаясь ее наивностью:
– Это не только ваша, но и моя кровать, дорогая леди Маклин.
– Но… Ты же не хочешь сказать, что спал здесь всю ночь! – воскликнула она.
– Обычно люди спят в своих кроватях, – ответил он, потом помолчал и добавил: – Помимо всего прочего. Однако мне было довольно сложно уснуть, когда ты постоянно толкала меня то локтями, то коленками. Поэтому спал я мало, а большую часть ночи лежал и слушал, как ты храпела.
– Я не храплю.
– Откуда тебе знать?
Все так же лежа на животе, Джоанна приподнялась и оперлась на локти.
– Мод никогда не жаловалась, – нахмурившись, сказала она.
Рори обнял ее, прижимая к себе, и потянулся, чтобы поцеловать в щеку, но она отвернулась. Тогда он зарылся лицом в ее волосы и с удовольствием вдохнул их аромат.
– А разве кто-нибудь жалуется? – пробормотал он.
– Я жалуюсь, – уткнувшись лицом в подушку, отчего ее голос звучал приглушенно, сказала Джоанна. – Ты опять лег в постель без ночной сорочки.
Рори тихо засмеялся и поцеловал ее плечо. Она пахла лавандой и женщиной. Сладкой, желанной женщиной.
Ему так нравилось просто лежать рядом с ней. Это сводило его с ума и в то же время дарило упоительное чувство близости. Он не узнавал себя – ведь он до сих пор даже не попытался ее раздеть!
– Ах да, я не захватил с собой ночную сорочку, – сказал он. – Я уезжал в такой спешке, что совсем о ней забыл.
– Значит, ты дикарь, – сердито сообщила Джоанна. – Только дикари уезжают из дома, не захватив ночную сорочку.
– Ну да, конечно, ведь на вас, леди Маклин, надета именно ваша собственная сорочка! – от души веселился Рори.
– Перестань так меня называть!
– Но именно так тебя зовут, девочка.
– Ненадолго! – фыркнула она. – Ты обманом заставил меня произнести эти клятвы.
Рори откинул назад ее волосы и прижался губами к розовой раковинке ее уха.
– Ты попалась в собственную ловушку, Джоанна, – с улыбкой сказал он. – Мы с тобой супруги пред богом и людьми.
Рори прекрасно понимал, как она смущена. Его обуревали самые противоречивые эмоции, в которых он и сам не мог разобраться, не говоря уж о том, чтобы рассказать о них Джоанне. Сейчас он старался определить, какое же чувство было главным в прошедшие две недели.
Он не верил в сентиментальные признания, которыми обмениваются любовники, чтобы скрыть самые простые желания и чувства. Он-то хорошо знал, чего хочет, и считал, что красивые слова здесь совершенно ни к чему. Он хотел овладеть Джоанной, и чтобы она при этом испытывала те же желания и эмоции, что и он. Но от решительных действий его удерживало лишь то, что Джоанна была слишком романтична, она бы просто не поняла его. А он хотел, чтобы их совместная жизнь началась с доверия и взаимной симпатии.
– Джоанна, – тихо позвал он, – прости, что я сказал такое про твоих родителей. Я был не прав.
Она быстро повернулась к нему, в ее глазах появилось выражение признательности.
– Спасибо тебе за это, – сказала она тихо.
Рори поцеловал ее в лоб, потом отодвинулся, чтобы взглянуть на нее. Ее прекрасные темно-синие глаза наполнились слезами.
– Скажи, что ты прощаешь меня, – тихо попросил он.
Ее нижняя губа задрожала.
– Я прощаю тебя.
Он нежно поцеловал ее мокрые ресницы, маленький носик, шелковистые щеки.
– Спасибо тебе за это, – прошептал он.
Пока Рори гнался за Джоанной и Эндрю прошлой ночью, он не думал о роковой ошибке, которую совершил, упустив из виду свою невесту. Ведь если бы он не догнал беглецов, и они добрались бы до замка Мингари, то Макдональды объявили бы брак недействительным на том основании, что между супругами не было физической близости. Ему бы пришлось тогда штурмовать замок, и с обеих сторон было бы много жертв. Не слишком удачное начало семейной жизни.
Рори знал, что Джоанна вовсе не питает к Эндрю нежных чувств. Когда их поймали, они не производили впечатления влюбленной парочки, сбежавшей от королевского диктата. В конце концов, когда Джоанна изображала дворового мальчика, она могла попытаться уехать из Кинлохлевена. Но она не сделала ни
