…отмечает полную идентичность метода расстрела польских военнопленных со способом расстрелов мирных советских граждан и советских военнопленных, широко практиковавшимся немецко-фашистскими властями на временно оккупированной территории СССР, в том числе в городах — Смоленске, Орле, Харькове, Краснодаре, Воронеже».
О да, вот тут у наших был колоссальный материал для сравнения!
«Документы, обнаруженные на трупах.
Кроме данных, зафиксированных в акте судебно-медицинской экспертизы, время расстрела немцами военнопленных польских офицеров (
Из обнаруженных судебно-медицинскими экспертами документов заслуживают особого внимания следующие:
На трупе № 92:
Письмо из Варшавы, адресованное Красному Кресту в Центральное бюро военнопленных… Письмо написано на русском языке. В этом письме Софья Зигонь просит сообщить местопребывание её мужа Томаша Зигоня. Письмо датировано 12.IX.40 г. На конверте имеется немецкий почтовый штамп — „Варшава, IX-40“ и штамп „Москва, почтамт 9 экспедиция, 28.IX.40 года“ и резолюция красными чернилами на русском языке: „Уч. Установить лагерь, направить для вручения 15.XI. 40 г.“ (
На трупе № 4:
Почтовая открытка, заказная № 112 из Тарнополя с почтовым штемпелем „Тарнополь 12.XI.40 г.“
Рукописный текст и адрес обесцвечены.
На трупе № 101:
Квитанция № 10293 от 19.XII.1939 г., выданная Козельским лагерем о приёме от Левандовского Эдуарда Адамовича золотых часов. На обороте квитанции имеется запись от 14 марта 1941 г. о продаже этих часов Ювелирторгу.
На трупе № 46:
Квитанция (
На трупе № 71:
Бумажная иконка с изображением Христа, обнаруженная между 144 и 145 страницами католического молитвенника. На обороте иконки имеется надпись, из которой разборчива подпись — „Ядвиня“ и дата „4 апреля 1941 г.“ (
На трупе № 46:
Квитанция от 6 апреля 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Арашкевича денег в сумме 225 рублей.
На том же трупе № 46: квитанция от 5 мая 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Арашкевича денег в сумме 102 рубля.
На трупе № 101:
Квитанция от 18 мая 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Левандовского Э. денег в сумме 175 рублей.
На трупе № 53:
Неотправленная почтовая открытка на польском языке в адрес: Варшава, Багателя, 15 кв. 47 Ирене Кучинской. Датирована 20 июня 1941 г. Отправитель Станислав Кучинский».
Что ж, этого и следовало ожидать — когда надо проверить тысячи карманов и прочих возможных тайников, обязательно что-то зевнёшь. Наши это знали, искали и нашли. А поскольку единственным фактором, по которому немцы устанавливали время расстрела, было отсутствие у пленных документов с датами позднее марта 1940 года, то версию Геббельса можно считать похороненной.
Нет, конечно, и наши вполне могли подложить документы — но у «комиссии Бурденко» есть ещё и больше сотни свидетелей, вещественные доказательства, наконец повседневная германская практика геноцида. А что есть у немцев?
Да, но как же всё-таки быть с доктором Бутцем и его исследованием, включавшим, например, детальнейшее описание состояния внутренних органов покойных? Неужели он всё это выдумал из головы?
Не обязательно. Взглянем попристальнее на характерный стиль доктора. Вот, например, типичный для него пассаж:
«Не говоря уже о многочисленных других трупах, при исследовании польского лейтенанта Стефана Мейстера… можно было обнаружить на различных частях обмундирования уколы штыком, с четырьмя лучами, как это бывает от уколов советским штыком, наподобие стилета…»
Любой человек, когда-либо имевший дело с отчётом общественной организации о проделанной работе, легко разгадает загадку этой лукавой статистики. Скорее всего, данный пассаж означает, что доктор исследовал тело польского лейтенанта, которого кто-то подгонял к месту казни взятой в качестве трофея советской винтовкой с примкнутым штыком, а потом, подумав про себя: «Ну он же не один такой!» — добавил про «многочисленные другие трупы».
Тем более что Бутц нигде не упоминает, сколько тел они исследовали —
Кстати, о дотошности. Д-р Бутц, описывая состояние трупов (уж позвольте не приводить его громадные цитаты), признавая хорошую внешнюю сохранность, утверждает, что состояние внутренних органов не соответствует внешности. И приведённые им чрезвычайно детальные акты вскрытия вроде бы это подтверждают. Что совершенно расходится с советским актом экспертизы.
Если бы немцы проводили вскрытия в массовом порядке, от этого факта нельзя было бы отмахнуться. А вот если их было мало, если немецкий патологоанатом исследовал ровно столько трупов, сколько требовалось для его научной работы — несколько десятков, может быть, пару сотен, тогда проблема поворачивается другой стороной и находит объяснение ещё одна неувязка.
Один из необъяснимых моментов данной истории — зачем понадобилось возить в Козьи Горы трупы? Много на трёх-пяти машинах всё равно не перевезёшь, а несколькими сотнями больше или меньше — какая разница? Не собирались же они привезти туда семь тысяч мертвецов, чтобы достичь заявленного в «Официальном материале» количества?
А вот если предположить, что трупы со стороны возили для экспертов — эти странные поездки получают объяснение. Вряд ли патологоанатомы сами ползали по раскопам — скорее всего, они удовлетворялись теми трупами, которые им приносили. И что мешало распоряжавшимся работой людям из
