ответят своими головами вот эти два барака коммунистов“. Мы подозреваем, что они намеревались учинить неслыханное зверство».
Вот интересно: если бы кронштадтское восстание не было так быстро разгромлено, стал бы Пилсудский соблюдать перемирие или начал бы второй акт завоевания «восьми воеводств»?
Коммунисты лагеря Стшалково сориентировались быстро. Они объявили голодовку — и администрация, по-видимому, попросту перепугавшись, всё же отправила их домой. Тем более что мятеж к тому времени был подавлен, и стало ясно, что польскому правительству придётся сосуществовать с Советской Россией ещё неопределённое время.
Впрочем, послабление было временное. Как отмечено в протоколе 11-го заседания российско- украинско-польской смешанной комиссии по репатриации от 28 июля,
«…польское командование лагерей как будто бы в отместку после первого приезда нашей делегации резко усилило свои репрессии. Получивши выговор центральной власти за свои послабления, допущенные ими в майских постановлениях с нашими уполномоченными, командование лагерей стремится сторицей исправить свою ошибку и свою оплошность, выместив это на положении военнопленных».
Как видим, не все приказы польского руководства не исполнялись. Некоторые исполнялись весьма охотно. А РУД нисколько не сомневалась в преднамеренности зверств в лагерях.
«Красноармейцев бьют и истязают по всякому поводу и без всякого повода. Красноармейцев калечат, когда они не отдают свою последнюю рубашку; которую хотя надеть на отправляемых в Россию. Его избивают и истязают, когда он ночью не по всем правилам вытянулся в струнку; его просто истязают ночью польские солдаты ради потехи и удали, его избивает и глумится над ним всякий „балаховец“ который при подписании мира с Россией имеет возможность свободно ходить по всему лагерю и при помощи своих кулаков показывать свою лояльность Советской России».
…Всё это ни в коей мере не преувеличение, а честная выжимка из толстенного сборника, составленного в основном из документов, предоставленных польской стороной. Кстати, данные польских проверок, в общем-то, не противоречат советским. В том, что касается общей картины, они совпадают, просто поляки (поскольку инспекции проводили в основном врачи) больше внимания обращают на условия жизни и санитарное состояние лагерей, а наши — ещё и на обращение. И в качестве резюме для тех, кто все жё добрался до конца этой безысходной, тягостной главы — выдержка из доклада Е. Я. Аболтина, председателя российско-украинской делегации, написанного уже после окончания обмена, в феврале 1922 года.
«Может быть, ввиду исторической ненависти поляков к русским или по другим и экономическим, и политическим причинам, военнопленные в Польше не рассматривались поляками как обезоруженные солдаты противника, а как бесправные рабы. Жили военнопленные в построенных германцами старых деревянных бараках. Пища выдавалась негодная для потребления и ниже всякого прожиточного минимума. При попадании в плен с военнопленного снимали всё годное к носке обмундирование, и военнопленный оставался очень часто в одном лишь нижнем белье, в каковом и жил за лагерной проволокой…
Содержа пленных в нижнем белье, поляки обращались с ними не как с людьми равной расы, а как с рабами. Избиения в/пленных практиковались на каждом шагу. В протоколе 9-го заседания Смешанной комиссии от 8. VII.21 г. сказано: „Избиения красноармейцев, имеющие характер эпидемии, до сего времени не прекращаются“.
В том же протоколе дальше говорится, что военнопленные не могут быть обращены на работы, унижающие человеческое достоинство, как-то: запряжка в телеги, плуги, бороны. В протоколе, составленном в лагере Стржалково 4 мая 1921 г., который подписан и представителями Польправительства, говорится: „Предлагается не заставлять в/пленных возить на себе бочки с нечистотами. Устранить это увеличением конского состава“.
Смертность пленных при вышеуказанных условиях была ужасна. Сколько умерло в Польше наших военнопленных, установить нельзя, так как поляки никакого счёта умершим в 1920 г. не вели…
В лагерях помещалась половина в/пленных, другая же половина находилась на работах, но и находящиеся в рабочих дружинах не были в лучшем положении. Истощённых и полуодетых, несмотря на погоду и время года, гоняли на самые разнообразные и непосильные работы. Плата за работу полагалась по приказу 18 марок в месяц, но в большинстве случаев её не платили. Рабочее время было неограниченно[79]».
Ну и напоследок совершенно прелестная подробность. Польское правительство, эксплуатируя пленных как рабов, попыталось ещё и предъявить РСФСР счёт за их содержание. Но тут уже не вышло. Наши представители опросили пленных и подсчитали, что всего польской стороной на их содержание было потрачено около 1,5 млрд польских марок, а наработали наши пленные в Польше на 6 млрд. марок. После чего поляки полностью потеряли интерес к взаиморасчетам[80].
Итак, на родину в 1921 году вернулось 76 тысяч пленных. Не все из них дожили до 1939 года, но многие дожили. И как вы думаете, сколько из них, узнав о том, что нашими войсками взято 180 тысяч польских пленных, тут же уселись писать заявления в НКВД, вспоминая имена своих палачей в надежде, что кто-то из них всё же достался нашим?
Доктор исторических наук Николай Антипенко был во время войны заместителем командующего 1-го Белорусского фронта по тылу. Впоследствии он рассказывал своему ученику Александру Колеснику:
«Когда советские войска в 1944 году вошли в Польшу, то 18 бойцов, которые когда-то были в польских лагерях, просто пришли в ярость и из чувства мести рвались в те места, где их когда-то содержали. Они, кстати, узнали там и некоторых представителей администрации, которые тогда были живы. Пришлось силой их утихомиривать, чтобы их чувство мести не выплеснулось в расправу над поляками. Польское руководство тогда клятвенно заверило, что будут поимённо восстанавливать списки всех погибших красноармейцев. Будут установлены памятники, будет установлен храм, в котором воздадут все необходимые покаяния…»[81]
Однако, ждём до сих пор…
Глава 10
Тайная война
Итак, война закончилась. Польскому правительству волей-неволей пришлось смириться с тем, что Второй Речи Посполитой не получилось, а на востоке существуют три «большевистские» государства, в 1922 году объединившиеся в одно — СССР. Как относилась к этим государствам польская верхушка, одержимая комплексом «восьми воеводств» — надо ли говорить? А поскольку во главе страны стояли в основном выходцы из шляхты, то к традиционной для поляков ненависти к «москалям» прибавилась ещё и ненависть к большевикам, отменившим частную собственность, национализировавшим землю, банки, заводы и низведшим «белую кость» до положения «чёрной» — как такое стерпеть?
Позиция эта была и безнаказанна, и удобна: «крестовый поход против большевизма» в глазах мирового сообщества оправдывал войну, скрадывая тот факт, что велась она за приобретение земель, прав на которые Польша не имела. Освободитель мира от большевизма может рассчитывать на приз, кто бы спорил…
