коллективной безопасности против Гитлера и его реванша, чтобы защищаться не в одиночку, то у поляков всё было куда более неоднозначно. Они не желали сближаться как с русскими, так и с немцами, однако «серединное» положение между двумя этими мощными державами заставляло Варшаву всё время решать вопрос: кто же из этих двоих на сегодняшний день ей противнее? А решать приходилось, ибо создание блока малых европейских государств почему-то с завидной регулярностью проваливалось…
С другой стороны, положение у Польши и в самом деле было тяжёлое. Какой прогноз ни строй — получалось даже не плохо, а очень плохо. В Европе постепенно определялось несколько блоков, не присоединяться к которым могла позволить себе разве что Швейцария. Что делать?
Союз с СССР для Варшавы был невозможен по нескольким причинам: застарелое органическое неприятие «москалей», отрицательное отношение к такому союзу Франции и Англии, да и стратегически из всех раскладов этот был наименее выгодным. Если Гитлер всё же соберётся воевать с Советским Союзом, мелкое препятствие в виде Польши его не остановит, зато сама она попадёт между молотом и наковальней.
Можно блокироваться с Англией и Францией, что вполне в русле польской политики. Но, как мы помним, ещё в 1923 году было заявлено, что британская цель — экспансия Германии на восток, выгодная и для Франции. А на востоке что? Советский Союз? Нет, сперва Польша! Если бы могла существовать уверенность, что в случае войны французы ударят немцам в тыл… но это им невыгодно. Им важно отвести войну от собственных границ, а зачем мешать столь желанной германской экспансии на восток?
Можно ещё поддержать Германию. Правда, тогда придётся отдавать «польский коридор» и Данциг — но зато есть шанс в порядке компенсации получить земли на востоке, хотя бы ту же Литву, да и Белоруссию тоже, и уберечь свою территорию от опасности войны, начав совместное движение на восток с польско-советской границы. Расклад, как ни крути, самый выгодный — и стоит ли удивляться, что Пилсудский пошёл на сближение с Гитлером? В него за это даже камня не бросишь — он заботился о своей стране.
Но в любом случае союзников поляки видели только на Западе — как всегда. 1 сентября 1933 года князь Сапега в лекции о международном положении заявил:
«Перед нами встал вопрос, будем ли мы форпостом Европы, расширяющейся в восточном направлении, или мы будем барьером, преграждающим путь европейской экспансии на Восток. Господа, история уничтожит этот барьер, и наша страна превратится в поле битвы, на котором будет вестись борьба между Востоком и Западом. Поэтому мы должны стать форпостом Европы, и наша внешнеполитическая задача заключается в том, чтобы подготовиться к этой роли и всячески содействовать европейской солидарности и европейской экспансии…»[102]
Князь забыл только одно: поинтересоваться на сей счёт мнением Европы. Практика показала, что оная часть света, причём оба блока одновременно, предпочла использовать Польшу в качестве известного изделия, которое после использования выбрасывают. Оно, конечно, тоже форпост, но… Сравнение грубое, однако авторы не виноваты, виновата историческая реальность…
…Итак, Пилсудский сделал выбор. Начал он, правда, весьма странно. В ночь на 6 марта польский десант занял Вестерплятте — небольшой полуостров в бухте Данцига, после войны объявленного вольным городом под польским патронатом. На полуострове находился польский военно-транзитный склад и небольшой гарнизон для его охраны, и зачем туда отрядили десант — совершенно непонятно. После жалобы Германии в Лигу Наций поляки десантников вывели.
А вот потом пошли чрезвычайно интересные события. Через день в Италии начал свой путь прелюбопытнейший документ. Он был подписан 15 июля и, хоть и никогда не вступил в силу, многое объясняет в дальнейших событиях. Это так называемый «Пакт четырёх», предложенный Муссолини 8 марта 1933 г.
«Ещё за полгода до выдвижения проекта „Пакта четырёх“ Муссолини заявил в Турине, что „обременённая“ большим количеством членов Лига Наций неспособна обеспечить мир в Европе. Итальянский диктатор предлагал вернуться к практике XIX века, когда все вопросы в Европе решались „концертом великих держав“. На этот раз в „концерте“ должны были участвовать четыре державы — Италия, Германия, Англия и Франция. Они образуют своего рода „европейскую директорию“ для проведения политики „сотрудничества и поддержания мира“.
Бросалась в глаза антисоветская направленность пакта. Великую европейскую державу — СССР демонстративно отстраняли от какого-либо участия в решении европейских проблем. Итальянская печать не делала секрета из того, что было на уме у „дуче“. „В плане Муссолини, — писала „Трибуна“ в передовой статье 9 апреля 1933 г., — есть элемент, о котором не говорят или говорят косвенно“. Этим элементом, пояснила газета, являлось „активное освобождение мира от большевизма“» [103].
Впрочем, и так понятно, что объединиться страны, имеющие такое количество противоречий между собой, могли не просто так, а лишь против кого-то. И ясно, против кого могли объединиться столь резко антисоветски настроенные государства. Добавим, что идея приобретения колоний в России, естественно, никуда не делась.
Проект пакта, предложенный Муссолини, имел четыре пункта. Вот они:
«1. Четыре западные державы — Италия, Франция, Германия и Великобритания — принимают на себя обязательство во взаимоотношениях друг с другом осуществлять политику эффективного сотрудничества с целью поддержания мира, в духе пакта Келлога и „Пакта о неприменении силы“. В области европейских отношений они обязуются действовать таким образом, чтобы эта политика мира, в случае необходимости, была также принята другими государствами.
2. Четыре державы подтверждают, в соответствии с положениями Устава Лиги наций, принцип пересмотра мирных договоров при наличии условий, которые могут повести к конфликту между государствами. Они заявляют, однако, что этот принцип может быть применим только в рамках Лиги Наций и в духе согласия и солидарности в отношении взаимных интересов.
3. Италия, Франция и Великобритания заявляют, что в случае, если Конференция по разоружению приведёт лишь к частичным результатам, равенство прав, признанное за Германией, должно получить эффективное применение…
4. Четыре державы берут на себя обязательство проводить, в тех пределах, в которых это окажется возможным, согласованный курс во всех политических и неполитических, европейских и внеевропейских вопросах, а также в области колониальных проблем…»
Именно этот документ, пусть и не подписанный из-за четвёртого пункта — ну недооценили его авторы амбиции участников! — определил ту политику, которая привела ко Второй мировой войне. Странно только, что его инициатором явился Муссолини. То есть, что инициатором — не странно, но что всё это
Однако оказывается, разведка того времени раскопала прелюбопытнейшие вещи…
«Какую сенсацию вызвала бы в те дни публикация некоторых секретных документов европейских дипломатических канцелярий, ставших известными позже! Инициатором пакта являлся вовсе не Муссолини. Демагог и позёр, отличавшийся непомерным тщеславием, „дуче“ присвоил себе „лавры“, которые должны были принадлежать другому лицу, пожелавшему остаться в тени. Приведём один из документов.
„…Как выясняется, — сообщал из Рима американский посол Лонг 24 марта 1933 г., — идея создания группировки четырёх держав обязана своим происхождением не Муссолини, а Макдональду[104]. Перед своей поездкой в Рим последний доверительно обсуждал эту идею в Женеве, в частности с некоторыми польскими сотрудниками Секретариата Лиги, а они сообщили об этом м-ру Гибсону.
По данным этих информаторов, главной заботой Макдональда было создание небольшого высшего
