претерпевает нечто вроде удара? Что конкретно может испытывать он при этом, зависит, очевидно, от того, каким образом и кто разрывает такой жгут. Во всяком случае, различные свидетельства говорят, что такой обрыв не проходит для него ни безразлично, ни безболезнено.
У живущей в Вильнюсе молодой женщины внезапно обнаружились симптомы недуга, связанного с заболеванием позвоночника. Заболевание ее быстро прогрессировало, и вскоре она не могла уже даже ходить. Врачи, обследовавшие ее, были единогласны – нужна операция, помочь может только она.
Женщина была православная, и от кого-то из прихожан своего храма она еще раньше слышала о святом источнике под Смоленском, дарующим исцеление. Правда, никто не знает, чему более обязан источник своей славе – самой ли воде или священнику, состоящему при нем. Во всяком случае, к источнику этому уже много лет съезжается такое множество больных со всех концов страны, что даже дальние поезда стали делать остановку на крохотном полустанке, что расположен рядом.
Поскольку сама больная передвигаться уже не могла, туда отправилась ее подруга. Когда приблизившись к источнику, она наполнила бутыль, священник остановил ее:
– Я вижу, ты для кого-то другого, не ради себя приехала. Скажи мне имя и время рождения того, о ком ты хлопочешь.
Та назвала то и другое. Священник взял бутылку и стал смотреть на воду. Потом сказал:
– Поезжай к ней. С молитвой побрызгай святой водой по четырем углам. Если после этого заснет она и увидит сон, что по полю идет, тогда пусть не делает операцию. Не нужно будет. Выздоровеет. Но, если, когда проснется она, кто-нибудь за солью придет, не давайте.
Такое странное напутствие услышала она от священника. То, что последовало, оказалось не менее странным. Вернувшись в Вильнюс, с утра побрызгала она, как было сказано, святой водой в комнате, где лежала больная. Об остальном же, что сказал священник, ничего не стала говорить ей. Через час, примерно, больная вдруг заснула. Недолго спала, а проснувшись, радостно говорит:
– Какой сон мне хороший снился! Будто иду я по лугу и цветы собираю. Ромашки. И такая счастливая! Я и сейчас еще чувствую это счастье.
Только сказала, звонок в дверь. Соседка пришла, просит дать ей соли, кончилась у нее. Подруга помнила, что сказал священник:
– Нет соли!
Больная же, не зная о предупреждении, стала возражать ей:
– На кухне соль. Целая пачка. Дай человеку.
– Нет соли! – И подруга захлопнула дверь. Операцию делать ей не пришлось. Через какое-то вречя она уже ходила совершенно свободно. А год спустя ышла замуж и вскоре родила ребенка.
Приход соседки не случаен. То, что по снятии заговора или порчи, тот, кто навел их, будет всеми силами старься вступить в общение со своей жертвой, подтверждают и другие случаи. Злодей либо заявится внезапно в дом, либо будет стараться как бы случайно встретиться со своей жертвой на улице. Как утверждают те, кто снимают наговоры и порчу, следует любым образом избеть таких контактов.
Деталь, которую упомянул я выше – то, что священник прежде чем сказать что-то стал смотреть на воду, обы увидеть там нечто, напоминает практику других экстрасенсов-целителей таких непростых недугов. Петр Дементьевич Утвенко, о котором я уже говорил, с такой же целью пользуется платком и стаканом.
– Что вы видите там? – Спросил один из пациентов.
– Вижу больного белым фоном и, как на фотобумаге в проявителе, проступают темные пятна болячек.
Что еще, кроме того, о чем он говорит, видит Утвенко, об этом он предпочитает не сообщать. Многократно обвиняемый и оскорбляемый прессой в прошлом, чудом избежавший тюрьмы за «незаконное врачевание», он и сейчас старается не давать повода обвинить его в тайных знаниях и мистицизме. Только когда оказывается необходимо сказать что-то, выходящее за пределы традиционных отношений лекаря и пациента, он делает это. И лишь по этим отдельным упоминаниям можно догадаться, насколько больше «видит» и знает он, чем говорит обычно.
Щепочки и «венки»
Милая девушка Нина Р. работает в редакции московской газеты, официальном печатном органе ЦК КПСС. С некоторых пор стала она жаловаться на общее недомогание и таять буквально не по дням, а по часам. Врачи, как обычно бывает в таких ситуациях, помочь ничем не могли. Услышав как-то об Утвенко, Нина тут же собралась в путь. Единственные вопросы, которые задал он, увидев ее, были те же, что задавал священник в подобной ситуации – имя и когда родилась. После чего, посмотрев в стакан, он сказал:
– У тебя отец умер недавно. От туберкулеза. Порча на всех вас наведена. Найди дома подушку, зашитую по краю черными нитками. Распори. Увидишь среди пуха «венок». Сожги его.
Одна из подушек, среди бывших в доме, действительно оказалась зашита по краю черными нитками. Еще не веря, что такое возможно, Нина осторожно распорола ее. Она перебрала уже почти все, когда в последней кучке увидела «венок» – свитые кольцом пух и мелкие перья, перевязанные, чтобы сохранить форму кольца или «венка», ниткой. Вечером она сожгла на пустыре «венок», а заодно и всю подушку и с тех пор стала здорова, как была когда-то.
Как говорил я, чтобы наслать, навести напасть, колдун нередко старается завладеть каким-то предметом, принадлежащим его будущей жертве. Через него он выходит как бы на связь с тем, кому вознамерился причинить зло. В других случаях он пытается сам незаметно подбросить, а то и заслать, телепортировать такой предмет, через который он посылает разрушительные импульсы зла. Чаще всего такой предмет – «венок» – засылается в подушку. Спящая жертва, особенно в момент, когда она засыпает без креста и молитвы, бывает максимально беззащитна и открыта для такого воздействия.
Шаманы, наводящие болезнь, действуют по той же схеме. При этом в их исполнении такой вредоносный предмет влияет на жертву независимо от того, где он находится. Поэтому чаще они стараются спрятать подальше в таком месте, где у жертвы меньше всего шансов найти его.
Соответственно, задача другого шамана, целителя, к которому обратились, чтобы избавить от порчи – найти и уничтожить эту вредоносную вещь. Здесь, как и у других, кто снимает порчу, явно подключаются какие-то ясновидческие механизмы. О том, как может проходить такое снятие зла с участием шамана- целителя, рассказывает исследователь-этнограф:
Туркмен – шаман Оразназар во время камлания узнал причину нездоровья больного, которого привели к нему. Он узнал, что наговоренный предмет («бент») находится в колодце. В сопровождении нескольких всадников шаман тут же оправился к колодцу, который находился на расстоянии около 20 километров. На веревке шаман опустился в него, но тот оказался полон воды в два человеческих роста и с первого раза ему не удалось достичь дна. Лишь после нескольких попыток он смог сделать это и достать со дна железную коробку. Вернувшись вместе с теми, кто сопровожал его, он передал ее отцу больного:
– Внутри, – сказал он, – должна быть кость, в кости бумага с вредоносным наговором. И еще там должен быть свинец, чтобы коробка затонула.
Когда коробку открыли, содержимое ее оказалось именно таким, как и сказал шаман. Отверстие кости, куда была вложена бумага, было залито воском.
Это далеко не единственный эпизод такого рода – заключает исследователь. Когда шаман, найдя предмет, рвал и сжигал записку, больной выздоровливал.
При обычном заболевании отношения пациента и врача в каком-то смысле механистичны: врач задает вопросы, выписывает лекарства, больной следует его предписаниям. Приходит другой больной, приходит тысячный и все повторяется с монотонностью конвейера. И совершенно иная суть происходящего в целительствах от порчи и зла, насланных кем-то. Каждая ситуация здесь уникальна, как неповторимы и уникальны обстоятельства, стоящие за ней.
Соответственно, сами методы и приемы, которыми исцеляют от порчи и наговора, так же далеки от традиционных медицинских средств, как унылые медицинские истории болезней, от драматических историй, стоящих иной раз за такой порчей или наговором. Как и в случае, который я только что рассказал,
