Кто такие «немцы», «литва», «половцы» и «русь» Средневековья
Кого мы подразумеваем под немцами сейчас? В первую очередь жителей ФРГ, а также Австрии, Швейцарии и других стран, говорящих на нынешнем немецком языке, имея в виду еще и некий условный «арийский» антропологический тип немецкоязычного населения. Совершенно так же под литовцами мы подразумеваем в первую очередь жителей Литвы, говорящих на современном литовском языке (и так же молчаливо относим их к условному «прибалтийскому» антропологическому типу). И под русскими мы подразумеваем прежде всего население России, а также русскоговорящее население близлежащих стран, говорящее на русском языке и относящееся, на наш взгляд, к условному «славянскому» антропологическому типу.
При этом «арийский», «прибалтийский» или «славянский» тип повстречавшегося нам незнакомого человека практически неразличимы до тех пор, пока он не заговорил. Так что (как точно сказано у Пушкина — «всяк сущий… язык») язык в первую очередь и определяет современные национальные различия большей части населения Северо-Восточной Европы и только потом уже — гражданство.
Но до XVI века никаких «наций» и «национальных государств» не было вовсе, а разговорный язык практически во всей Европе, кроме Средиземноморья, был единым, поэтому нынешние немцы, литовцы и русские составляли один условно-«арианский» или, если угодно, балто- славянский народ вместе с чехами, поляками, датчанами, шведами и пр.
К этому народу надо отнести и часть современных венгров (потомки балто-славянских поселенцев на левом берегу Дуная), и часть евреев-ашкенази (ср. например, аналогичное поселение русских иудеев из д. Ильинка в Израиле), и даже часть греков. Об этом свидетельствует, в частности, первое издание Британской Энциклопедии (1771 г.). В ней говорится, что «венгерский язык» (англ. Hungarian) — такой же славянский (Sclavonic), как и «коринфский» (Carinthian, т. е. язык жителей греческого п-ова Пелопоннес со столицей г. Коринф).
Читатель может удивиться — уж современные венгерский или греческий языки никак близкородственными немецкому, русскому или литовскому не назовешь. Но ларчик открывается просто: столицей Венгрии («Угорской земли») с XIII в. до 1867 гг. была Братислава (в 1541–1867 гг. под габсбургским названием Pressburg), а большую часть населения Венгрии составляли предки нынешних словаков и сербов. Угры же (нынешние венгры) переселились в эти места только в XIV в. из-за климатического похолодания и голода в Поволжье.
Население же п-ова Пелопоннес вплоть до наполеоновских войн говорило на языке, практически не отличимом от современного македонского, т. е. того же славянского. Нынешний греческий язык — это маргинальный новояз, т. е. смешанный язык бывшего иудеоэллинского населения средиземноморья, принявшего православие — в нем сохранилось только менее 30 % балто-славянских корней, в отличие от болгарского (более 90 % общих корней) и румынского (более 70 %). В т. н. «древнегреческом» языке (т. е. языке населения Греции XIV–XV вв., исключая Македонию и Пелопоннес) балто-славянских корней было более половины. (Таким же позднесредневековым новоязом является и турецкий язык, в котором из-за принятия ислама сильнее оказалось арабское влияние.)
Что касается «Литвы», то в XIV веке под ней подразумевалась практически не только вся Прибалтика и Восточная Пруссия, но и Польша, и Украина, и Белоруссия, и часть России — включая Смоленск, Рязань, Калугу, Тулу и Москву вплоть до Мытищ, откуда только и начиналась «Владимирская Русь». Вспомните Грюнвальдскую Битву 1410 г. — с «чужими» (тевтонами-латинянами) тогда воевали «свои»: поляки, литовцы, шведы и русские под командованием Владислава Ягайло.
Да и главным городом «Великой Литвы» (лит. Letuva) были не легендарные Троки (ныне Тракай), не Куна (ныне Каунас) и не Вильна (т. е. Вольная, ныне Вильнюс), а, вероятнее всего, г. Лтава, с 1430 г. и доныне называемый Полтава. Именно поэтому в 1709 г. шведский король Карл XII и забрался так далеко на юг, оспаривая «литовское» наследство у Петра I.
Все «древнелитовские» литературные памятники написаны славянской азбукой, а не латиницей. От «литвы» у нас и современный акающий (московско-рязанский) литературный говор (ср., например, литовское Maskava — Москва), а не окающий архангело-вологодско-ярославский — кстати, более древний, сохраняющий исконное праславянское полногласие.
Так что «немцами» тогдашнее население «Литвы», «Германии» и «Руси» друг друга называть не могло: они прекрасно понимали друг друга — в Грюнвальдской битве переводчиков не было! Ведь «немец» — это тот, кто говорит непонятно, невнятно («мямлит»). На современном немецком языке «невнятный» — undeutlich, т. е. не «deutlich», бестолковый (от deuten — толковать), т. е. не-Deutsch, т. е. не-немец!
В средние же века балто-славянское население Северо-Восточной Европы не понимало только чужих: чудь — югру — венгров. В Лаврентьевской летописи так прямо и написано: «Югра же людие есть язык нем». И понятно, почему — по- венгерски nem означает «нет», например: nem tudom — «не понимаю». Поэтому средневековые «немцы» — это югра, угры (т. е. предки современных венгров и эстонцев), т. е. носители угоро-финского койне (разговорного языка). Средневековых «немцев» нельзя отождествлять с «германцами» также и потому, что слово «германцы» до XIX в. обозначало родственников по крови, так что это могло быть любое племя не только среди единого балто-славянского населения, но и среди тех же угоро-финнов.
Теперь о средневековых русских. Русские — это не только часть балто-славян, носителей единого языка. Это вообще все негородское население не только Восточной, но и Центральной, и даже части Юго-Западной Европы, говорившее на одном общем (= праславянском) языке. И далеко не случаен гениальный «латинский» эпиграф Пушкина ко 2-ой главе «Евгения Онегина»: «O Rus!» (т. е. дословно с латыни: «О, Деревня!»), т. е. «О, Русь!».
Отсюда и позднейшее «латинское» rustica «деревенский, мужицкий», т. е. русский (т. е. из «Рустей земли», «Степенная книга» арх. Макарий, XVI в.). Отсюда и сетования столпов римско-католической церкви на Турском Соборе в начале того же XVI (!) века, что «надо бы проповеди читать не на латыни, а на ''rusticam romanam''», т. е. на русско- романском, т. е. западно-славянском наречии, а то их «латынь никто не понимает»!
Население же всех средневековых европейских городов, в том числе, и нынешних российских, было смешанным. В XII–XIII вв. в них стояли небольшие византийские гарнизоны из служивых, нанятых в разных концах Империи. На службе Ярослава Мудрого состоял, в частности, датчанин Гаральд, будущий норвежский конунг. Новгородское вече на переговоры с князем Твердиславом посылало некоего Лазаря Моисеевича. Среди приближенных князя Андрея Боголюбского были его будущие убийцы Иоаким, Анбал Ясин и Ефим Моизович. Защитники Киева прославляли своего князя Изяслава-Дмитрия, не погибшего в сражении с осаждавшим Киев Юрием Долгоруким, греческим возгласом «Кирие элейсон!» вместо русского «Господи помилуй!». Так что при русских князьях в городах жили и варяги, и греки, и евреи и пр.
Присмотримся теперь поближе к средневековому понятию «город». Первые «города» представляли собой сезонные становища кочевников, аналогом которых и сегодня является цыганский табор. Кольцеобразно выстроенные повозки-арбы (ср. лат. orbis «круг» и orbita «колея от арбы»), служащие круговой обороной от разбойников, и были прообразом города — не случайно в Ветхом Завете столицей «моавитян» т. е. кочевников, (англ. Moabites, ср., например, англ. mob «толпа, чернь») назван Кириат-А(г)
