Все так и случилось. Склонив голову, фагир предложил Шенну следовать за ним. Шенн так и сделал и вскоре оказался перед высоким ступенчатым зданием, возвышавшемся над кронами посаженных перед ним деревьев. Такой же ступенчатый и постепенно сужавшийся проход провел их внутрь здания, и Шенн впервые оказался в фагирдаре.
Через узкие, совершенно неприметные снаружи окна на пол падали косые лучи солнца, яркими брызгами света отражаясь от завораживающего красотой мозаичного узора. Шенн едва не забыл о своей миссии, с ребячьим восторгом уставившись на эту красоту.
– Идем же, – проговорил фагир, и Шенн поспешил за ним.
Они прошли узким коридором с высокими, в десяток локтей, стенами, и юноша увидел похожие на увиденные им в Руанноре барельефы. По ним он изучал эльдские руны.
– Великий Кхарес строит храм Неба, – не удержавшись от искушения, прочитал Шенн.
Фагир застыл, в изумлении обратившись к юноше:
– Ты знаешь руны?!
Шенн с гордостью кивнул.
– В Руанноре все их знают…
Фагир сглотнул ком, и взгляд его преисполнился неприкрытым уважением. Незнакомец так молод, но свободно читает руны Древних, так, быть может, он…
Шенн поднялся по каменной лестнице, прошел одну комнату, другую. Внутреннее убранство фагирдара можно было назвать аскетичным: ничего лишнего, каждая вещь стоит на своем месте, образуя единую, непередаваемую словами гармонию. Удивительно, но на своем пути они не встретили ни единого человека. Храм фагиров казался совершенно пустым, но не производил впечатления необитаемого места. И вот фагир остановился перед дверным проемом, в котором, однако, не было никакой двери. Шенн удивился, не понимая, почему фагир не торопится входить внутрь комнаты. Он нажал на один из камней в стене и молча чего-то ждал. Наконец, в стене что-то щелкнуло, и проводник, сделав знак юноше, шагнул через порог.
В глубине просторной комнаты за обширным столом сидел человек. Свет единственного, большого окна падал на толстый ковер, оставляя лицо хозяина в тени. Лишь подойдя ближе, Шенн смог разглядеть того, о ком говорил Ольф. Длинные серебристые волосы ниспадали на плечи старика, выбиваясь из-под низкого головного убора, сделанного, как заметил Шенн, из кожи змеи. Фагир посмотрел на вошедших, подняв взгляд от лежащего на столе свитка. Его глаза, несмотря на многочисленные морщинки вокруг и темные, впалые щеки, светились отнюдь не старческим огнем. Эти глаза повидали немало и, тем не менее, с любопытством разглядывали пришельца. Шенн мысленно спросил себя, кто старше: Стирг или его наставник, и не мог ответить. Фагир казался старше, много старше Ольфа, но бороду не носил, а Ольф казался старым именно из-за бороды…
Старик медленно, с достоинством встал. Шенн не смог выдержать его пристальный взгляд и устремил взор на сложенные на столе предметы. Кое-что он узнал: вот этим инструментом Ольф измерял положение звезд, а этот служил для быстрого счета. Кроме знакомых и иных, непонятных Шенну предметов и приспособлений, стол был устлан всевозможными свитками. Большие и маленькие, сделанные из выделанной кожи и странного, незнакомого юноше материала, они хаотично лежали на массивной столешнице, напомнив Шенну барашки на вспененных ветром волнах.
– Кто ты и зачем пришел сюда? – спросил Стирг.
Краем глаза Шенн заметил, как приведший его фагир пятится назад, и услышал поспешно удалявшиеся шаги.
– Мое имя Шенн. Шенн из Руаннора.
– Из Руаннора? – приподнял седые брови Стирг. – Там еще кто-то живет?
– Живет. Тот, кому ты обязан жизнью. Ольф прислал меня сказать, что простит твой долг, если выполнишь его последнее желание.
– Вот как? Значит, Ольф все еще жив? – губы фагира выговорили это с нескрываемым изумлением и даже радостью. – Почему же он сам не пришел ко мне?
Ольф научил Шенна, как отвечать, и юноша четко повторил его слова.
– Вот как, – задумчиво проговорил Стирг. – Последняя воля Ольфа. И он избрал тебя посланником. Кто же ты такой, Шенн? Его сын? Но Ольф не стал бы давать сыну такое варварское имя… Кто ты, юноша?
– Я – воля Ольфа, – ответил Шенн, и эта фраза не была заученной. – И я жду исполнения клятвы.
– Что еще задумал этот… изгой? Ведь он может просить что угодно, а прислал мальчишку с просьбой о встрече с оданом… Зачем тебе к одану?
Шенн молчал.
– Он запретил тебе говорить об этом, – сказал мастер. – Понимаю. Ты хорошо держишься, юноша, но знаешь ли ты, с кем говоришь? Тот, кто послал тебя, далеко, а я здесь, и в моей власти сделать с тобой все, что пожелаю…
Сухой голос старика изменился, обретя новую силу, да так, что Шенн почувствовал холод между лопатками, словно к телу приставили обнаженный меч…
– За все, что мы делаем, мы ответим перед Вечным, – произнес Шенн на языке эльдов. Эта фраза, прочитанная им на одной из колонн Руаннора, крепко врезалась в память.
– Даже этому он научил тебя…
Стирг обошел вокруг стола, остановившись перед юношей.
– Я ждал, что этот час наступит. Не таков Ольф, чтобы прощать старые долги… Я проведу тебя к одану завтра.
– Нет! Сегодня. Сейчас! Такова воля Ольфа, и ты исполнишь ее, старик! – Шенн почувствовал, что тысячи и тысячи шагов, что прошел он до Ринересса, бурные реки и кровавые схватки – ничто по сравнению с этой минутой. Фагир пригвоздил его взглядом, он же напряг все силы, чтобы не выдать своего волнения. Откажи Стирг – и все будет потеряно. Но наставник сказал, что Стирг сделает то, что он скажет, и Шенн старался держаться так, будто все давно решено.
– А если… я не исполню своей клятвы?
– Тогда я убью тебя! – меч, висевший у Шенна за спиной, как будто сам прыгнул в руки.
– Это тоже воля Ольфа? – насмешливо спросил Стирг. Он ничуть не боялся отточенного острия, дрожавшего у самой груди.
– Нет, но так следует поступать с каждым, кто клялся жизнью и нарушил слово!
– Наивный мальчик. Если ты учился у Ольфа, то должен знать, что фагира так просто не убить. А истинного эльда – тем более. Ты умрешь прежде, чем успеешь поднять свой меч.
Шенн не опустил оружия, хотя рука дрожала от тяжести клинка.
– Ты не боишься смерти, варвар?
– Не боюсь. Но не хочу умереть без чести и славы, не оставив после себя ничего.
Прозвучавшая из уст Стирга фраза была непонятной. Язык Древних, быстро сообразил Шенн, но совершенно незнакомые слова. Что он сказал? Какая-то уловка?
– Я не успел выучить язык эльдов как следует, – ответил Шенн, – но кое-что понял. Я не стану таить от тебя то, что хочу сказать одану. Ты узнаешь об этом так скоро, как скоро проведешь меня к нему.
– Зачем такая спешка? Что может Ольф знать такого, чего не знаем мы?
– Я хочу видеть одана сейчас, – повторил Шенн.
– Что ж. Тогда идем. Но меч оставь здесь.
Следуя за Стиргом, Шенн ощущал, как громко бьется сердце. Удары отдавались в висках, отсчитывая мгновенья до сокрытой в небесах тайны. Шенн едва ли не дрожал и радовался, что фагир не видит его смятенного лица. Близость цели будоражила сильнее страха смерти, и Шенн чувствовал себя дротиком, летящим в мишень на груди Боррана. Тогда промах означал поражение, сейчас – гибель.
Стражи в гибких железных одеждах пропустили их, не сказав ни слова. Юноша чувствовал их цепкие взгляды, ощупывавшие каждую складку на его одежде, и понял, что с мечом ему ни за что не пройти. Шенн двигался, как заколдованый, видя перед собой только спину Стирга. Великолепия дворца смешались и стерлись в единую безликую стену. Солнце неумолимо садилось, и сквозь вереницы узорчатых окон Шенн провожал заходящее за стены светило.
– Жди меня здесь, – сказал Стирг и ушел.
Шенн огляделся. Он стоял в обширном зале со стоящими по периметру красивыми витыми колоннами.
