Человек нуждается в спасении, но вовсе не от первобытного греха, а от порабощения материей. Для достижения этой цели ему необходимо то, что называется тайным знанием. Гностицизм, не признающий истинным официальное учение церкви, стал источником определенной оккультистской традиции.
Средневековая гностическая секта катаров отвергала Ветхий Завет и отождествляла Иегову с Дьяволом – создателем материального мира. В тогдашнем гностицизме крепко засела идея, что еврейский бог на самом деле – сатана, ответственный за всё` существующее в мире зло. Он противостоял Богу Нового Завета. Катары пытались полностью удалить Ветхий Завет из христианской теологии. Они обвиняли иудаизм в служении Дьяволу, стремящемуся подавить в людях жажду всего светлого, духовного. Иегова, говорили катары, – бог мрака, влекущий в бездну. В доказательство своей правоты они ссылались на священное писание. Еврейский бог приносил лишь сплошные несчастья: устроил потоп, уничтожил Содом и Гоморру, поощрял кровавые жертвоприношения; разделил людей на мужчин и женщин, создал Адама, а затем проклял свое творение.
В противоположность ему Бог Нового Завета являлся воплощением света. Он провозгласил, что нет «ни мужчин, ни женщин», ибо все едины во Христе. Он благословлял все живое, для него все было пронизано добром и ни в чем не обнаруживалось греха.
Что общего у этих двух богов? Синагога, заявляли катары, – обитель сатаны, а евреи – «дети дьявола», общения с которыми надлежит избегать любыми средствами. Небезинтересно заметить, что католическая церковь, яростно клеймившая «ересь» катаров и упорно отказывавшаяся «выбросить Ветхий Завет в помойную яму», все же кое-что приняла от тех, чье учение столь жестоко подавляла. В средние века на евреев часто смотрели как на злых колдунов, практикующих черную магию. На магов же, по католическим представлениям, следует смотреть как на детей Дьявола. Они были живым подтверждением действия «нечистых сил».
Главная же причина отвращения, питаемого средневековым человеком к евреям, заключалась, естественно, в их упорном неприятии Христа, в их невероятной злобе к Тому, Кто озарил жизнь своим несказанным Светом и дал ей смысл. Кто, кроме «сатанинского отродья», мог не замечать этого?..
Не слишком хорошая репутация евреев усиливалась их ...искусством врачевания. Оно считалось еще одной «еврейской загадкой». А загадки, между прочим, никакой не было: евреи охотно учились у арабов и древних греков, к наследию которых церковь, мягко говоря, не рекомендовала обращаться.
Люди средних веков, может быть, и ненавидели Дьявола, но они же признавали его подлинным правителем физического мира, «князем мира сего». Поэтому неудивительно, что в крайних ситуациях, вопреки церковным запретам, они не брезговали прибегать к помощи еврейских магов и еврейских эскулапов. Средневековая церковь же хотя и преследовала «проклятых гностиков», кое в чем вполне с ними соглашалась: и для нее евреи являлись «детьми дьявола». Несмотря на внешний вид евреев, они, полагали некоторые богословы, не принадлежат к роду человеческому. От них «исходил другой запах». Поговаривали еще (и приводили довольно серьезные доказательства), что они убивают христианских детей и используют их кровь для ритуальных целей. Несколько младенцев, «нашедших погибель от рук дьявольского племени», были причислены церковью к лику святых мучеников. Стоит отметить также, что на картинах средневековых художников изображался сатана с ярко выраженными семитскими чертами. Правоверные христиане и гностики одинаково верили, что для евреев существует лишь этот материальный мир, который они и стараются изо всех сил держать под своим контролем. Отсюда и «основное свойство жидов – любовь к деньгам».
Человеческая плоть, как полагали, тоже принадлежит сатане. Она что-то вроде тюрьмы для души: «душа – узница тела». В плотском вожделении скрыто основное человеческое искушение. В этом отношении евреи выглядели образцовыми демоническими созданиями, ибо вся их жизнь, считалось, сводилась к удовлетворению чувственных потребностей. Более того, было распространено мнение, что иногда и сам дьявол непосредственно общается с людьми в процессе полового акта. С точки зрения гностиков, само размножение – всегда зло. Если материальный мир – создание сатаны, логично рассуждали они, то борьбу со злом можно считать успешной тогда, когда не происходит зарождения новой жизни. Требовать от слабых и ничтожных смертных прекращения жизни – непосильная и неподъемная для них задача, но гностики считали, что следует продвигаться именно в этом направлении.
Гностицизм под названием герметизм, перекочевавший в эпохи Возрождения и Реформации, с помощью магии и медитации продолжал стремиться к «заветной цели»: освобождению духа от оков тела, сотворенных еврейским богом. Во времена Просвещения (XVIII в.) оккультная традиция, казалось, была предана полному забвению, но уже в XIX в., с появлением теорий о неравенстве рас, у нее появились новые сторонники. Е.П. Блаватская писала в своей «Тайной доктрине», что гностики «были правы, относя еврейского бога к классу низших, материальных и не слишком святых созданий невидимого мира.
...За образование неполноценных рас – в духовном и моральном плане, высшее божество не может нести ответственности, но только ангелы низкой иерархии, к классу которых гностики и относили еврейского бога, Иегову».
Следовательно, заявляла Блаватская, еврейский бог тождествен Каину, рожденному Евой от сатаны.
Юдофобы с радостью подхватили эту идею, и в свою очередь разработали концепцию о происхождении арийцев от «сил добра и света». Сама природа, говорили они, протестует против союза арийца и семита, ибо в результате рождается чудовищный гибрид с искривленной психикой. В связи с тем, что «плохая кровь вытесняет хорошую», арийская женщина, зачавшая от еврея, наверняка произведет на свет только еврейских детей.
«Природа хранит верность своей аристократической сущности и жестоко наказывает любые посягательства на чистоту крови», – писал Людвиг Бюхнер. Евреи являются «чудовищной помесью», утверждал Хьюстон Чемберлен, и «их существование – грех, их существование – преступление против святых законов жизни, и это чувствуют в определенные моменты сами евреи, когда судьба грозно стучится в их двери. Не отдельная личность, а весь народ должен быть очищен, и не от сознательного, а от бессознательного преступления». Развивая мысль Чемберлена, логично прийти к заключению, что юдофобия – инстинктивная мудрость арийской расы и что только «лучший, наиболее развитый и способный» достоин выжить. Но как объяснить выживание евреев, их «неспособность исчезнуть»? Артур Шопенгауэр писал:
«...Изумительное дело, – будучи прогнан со своей родины более двух тысяч лет тому назад, этот маленький народец все-таки продолжает влачить свое бытие и скитаться, меж тем как столько других великих и прославленных народов, наряду с которыми столь ничтожное племя даже не заслуживает быть упомянутым, – ассирияне, мидяне, персы, парфяне, отошли в вечный покой, исчезли без возврата. Так, еще сегодня встречаем мы этот безземельный народец среди всех народов мира, – причем он нигде не у себя дома, но нигде и не иностранец, – отстаивающий свою национальность с беспримерным упорством и все пытающийся укорениться где-нибудь, чтобы, наконец, подделать себе отечество, без которого любой народ все равно, что аэростат в воздухе. Увы, по сие время живет Израиль паразитом за счет других народов и не на своей, а на их земле. Но это не мешает ему вдохновляться самым искренним патриотизмом – во имя своей собственной национальности, как это ясно показывает строжайшая гармония, с которою все они держатся за одного и один за всех...
У евреев мы видим поразительное отсутствие того, что называется душевным благородством, и это позорит их несравненно больше, нежели все прочее, но в то же время служит им в этом мире на пользу лучше, чем самая высокая добродетель...»
Другой немецкий философ и юрист Клюбе, объясняя «странную выживаемость» евреев, писал:
«Евреи представляют собой политико-религиозную ассоциацию, сурово подчиненную деспотизму раввинов. Жизнью своих общин, системою действий каждого из них, своим национальным, совершенно исключительным строем, обостренным сознанием кровного родства между всеми ними, то есть таким чувством, которое в сущности является духом касты,– они образуют от отца к сыну сообщество национальных заговорщиков. Дух еврейства познается, вообще говоря, из их религиозной гордыни. Они воображают себя народом, который, будучи избранным Богом, стоит выше всех неевреев и отличается от них как физически, так и нравственно, а затем полагают, что все прочие народы должны быть стерты с лица земного. Но разум доказывает, а опыт подтверждает, что кастовый дух, в особенности же дух религиозно- политической касты, несовместимы с благом государства и общества... Поэтому-то мы проповедуем
