Против Сент-Бёва

(Примеч. редакции.)

3

Здесь и в некоторых других статьях Пруст обращается к матери. (Примеч. переводчика.)

4

«Сент-Бёв был счастлив возможности прийти на помощь своему другу, не компрометируя себя», — наивно рассуждает г-н Крепе, считающий, что тем самым похвально отзывается о поведении Сент- Бёва. (Примеч. автора.)

5

Добавить о поэте, желающем стать академиком (высшая ирония, Бергсон и академические визиты).

Может быть, это и к лучшему. Наш рассудок, лишая творчество поэта его величия, говорит: это Король, видит в нем Короля и желает, чтобы поэт вел себя как Король. Но самому поэту вовсе не пристало видеть себя таким, ибо реальность, которую он изображает, должна предстать перед ним в объективном свете; и совсем не требуется думать так о себе. Потому-то он и взирает на себя как на скромное создание, для которого весьма лестно попасть в герцогский салон и получить кресло в Академии. И если эта приниженность — залог искренности его творения, да будет она благословенна! (Примеч. автора.)

6

Наряду с наиболее бодлеровскими, божественными строками: «Шкатулки без кудрей, ларцы без сувенира»^{238}. (Примеч. автора.)

7

Не каждый его стих возвышен, в полустишиях есть дивное замедление, с которого начинается дальнейший бег колесницы, есть восхождение на трапецию — выше, еще выше, свободно, бесцельно, для того, чтобы воспарить:

Вслед за ним, как двойник, тем же адом зачатый,—
Те же космы и палка, глаза, борода,—
Как могильный жилец, как живых соглядатай,
Шел такой же — откуда? Зачем и куда?^{239}

(Примеч. автора.)

8

Сравните это с тем удивлением, исполненным душевной деликатности, которое испытала героиня «Новой надежды» г-жа де Ноай, услышав из уст человека, ухаживающего за ней: «Помогите мне выгодно жениться». (Примеч. автора.)

9

Приведу пример вульгарности языка Бальзака — описывая удивление д'Артеза, он пишет: «Он спиной ощутил холод» («Тайны княгини де Кадиньян»). Порой читателю — сугубо светскому человеку — может показаться, что подобные языковые вольности содержат глубокую истину об обществе: «Г-жи д'Эспар, де Манервиль, леди Дэдлей и некоторые другие, менее известные дамы почувствовали, как в глубине их сердец зашевелились змеи, они услышали тонкое шипение разъяренной гордости; они возревновали к счастью Феликса и охотно отдали бы свои самые красивые бальные туфельки за то, чтобы с ним случилась беда»^{240}. (Примеч. автора.)

10

Стало быть, пресытившись истиной, как ее понимают Флобер, Малларме и т. д., мы станем испытывать голод по несравненно более мелкой части истины, которая может содержаться в противоположном заблуждении (подобно тому, кто после долгой и полезной бессолевой диеты возымел бы потребность в соли, как те дикари, что ощущают во рту неприятный вкус и набрасываются, если верить г-ну Полю Адану, на своих собратьев, чтобы насытиться солью, содержащейся в их коже). (Примеч. автора.)

11

Он частенько говаривал: «по крайней мере, для меня». Говоря о «Кузене Понсе» — это по крайней мере, для меня лучшее произведение. Наверное, так ему советовала мать: «Говори: „по крайней мере, для меня“, когда говоришь нечто подобное». (Примеч. автора.)

12

Сами названия его произведений несут на себе эту печать позитивности. У других писателей название