Рис. 1 Мандала как визуальная медитация
Звуки барабанов, громкая музыка и даже коммерческие телепрограммы могут заполнить наш слуховой канал и блокировать обычный, внутренний диалог, вызвав измененное состояние сознания (Возиен, 1972; см. также рис. 2). Чтение мантр, повторение определенной молитвы, пение или гудение обладают таким же эффектом. Слуховые сигналы вызывают трансовые состояния двумя путями: они либо заглушают обычный внутренний диалог, либо переключают фокус внимания на проприоцепции, так как ритм и музыку можно ощущать физически, а не только слушать. Все мы знаем, что можно чувствовать пение через вибрации в легких, спине, гортани и голове.
Недавно я встретил шамана, основной метод исцеления которого заключался в том, что он кусал или слегка бил страдающего человека (усиливая его проприоцепцию), пока тот не находил свою песню. Взаимодействие проприоцепции и музыки в этом случае происходит через перевод ощущения острой боли в песню. Понятно, что переключение каналов и нахождение песни посреди великого смятения трансформируют состояние.
Рис. 2. Игра на барабанах как слуховая медитация
Юнговская концепция активного воображения опирается на исключительно визуальный и слуховой ритуал. Человек видит и слышит образ сновидения или персонаж своей фантазии1. По контрасту с большинством практик медитации, которые протекают достаточно пассивно, Юнг рекомендовал «активное» участие, взаимодействие и даже конфликт с собственными ощущениями. Этот спор с «бессознательным», как называл его Юнг, изменяет как участника, так и материал, с которым он работает. Хотя активное воображение обычно принимает форму внутреннего диалога, практикующий может также нарисовать свои сновидческие переживания (см. рис. 3 и 4 — работы клиентов Юнга).
Процессуально ориентированная медитация расширяет активное воображение, так что его можно использовать, когда визуальный канал меняется. Если мы видим персонаж сновидения и бессознательно начинаем двигаться, создается впечатление, что наш образ пропал. На самом деле процесс лишь сменил каналы. Информация, которая ранее явилась как видение, теперь проявляется в движении и обрабатывается в этом канале. Последователи Юнга расширяют активное воображение на сферу движения в процедуре, называемой 'аутентичное движение' (Уайтхауз, 1979).
Подобно проприоцепции, кинестетика, или движение, у большинства из нас редко бывает развитым каналом. Однако в неиндустриальных сообществах ритуальные движения и танцы играют исключительно важную роль (Возиен, 1972). Каждому знакомо измененное состояние, наступающее, когда мы движемся под музыку. Кажется, что обычная жизнь останавливается, когда вы покачиваетесь под настроение песни или охвачены ее страстью.
Некоторые хорошо известные двигательные медитации, например медитация при ходьбе (сосредоточение на движениях ног в ви-пасане), судя по всему, компенсируют длительные сидячие медитации. В тай-цзи все по-другому: движения танцора организованы так, чтобы разыгрывать специфический паттерн, космическое Дао. Цель кружения дервиша — изменить нормальное осознавание, что позволяет индивиду переживать божественное.
Взаимоотношения также являются каналом нашего восприятия, поскольку мы'часто получаем представление о себе через посредство других. Хотя телесный, визуальный и речевой контакты явно играют важную роль, сами взаимоотношения нельзя сводить к про-приоцепции, визуализации, движению или слуховым сигналам, потому что человеческое общение — явление более сложное, нежели просто сумма составляющих его элементов.
Взаимоотношения, как и кинестетика, проприоцепция и движение, обычно переживаются как нечто происходящее с нами, а не то, что мы делаем сознательно. Известные мне медитации взаимоотношений делятся на две категории: медитации телесного контакта и медитации переноса, которые предполагают наличие учителя или гуру.
Идея о том, что измененные состояния и религиозные переживания могут случаться во время сексуального контакта с другим человеком, служит основой ритуалов тантрической йоги, где партнер, в зависимости от пола, переживает себя как Шакти или Шиву (Роусон, 1973). Совершенно очевидно, что западные критики чрезмерно подчеркивают важность сексуального контакта в этих ритуалах. Тем не менее идея Тантры состоит в том, что занятия любовью и йогу можно соединять не для достижения оргазма, а для того, чтобы каждый индивид смог пережить целостность. Йог и его или ее партнер переживают измененные состояния, усиливая свою проприоцепцию и обостряя чувство взаимосвязи.
Даосская йога, также называемая даосской алхимией, — это ритуал, в котором партнеры сексуально возбуждают друг друга и пытаются интегрировать или извлечь друг из друга сущность инь или ян, женственности или мужественности (Ю, 1972). У этой практики много общего с Тантрой. Оба ритуала представляют собой соматические переживания того, что западная психология называет интеграцией или контрсексуальными характеристиками. Интеграция любого содержания или процесса изменяет сознание, открывая для осознавания новые аспекты личности. Тантра и даосская алхимия вносят недостающую противоположную женственность или мужественность в односторонний первичный процесс.
Рис. 3. Активное воображение Юнга.
Рис. 4а. Рисунки клиентов: Детская тревога;
Рис. 4б. Рисунки клиентов: Непрожитая жизнь;
Рис. 4 в. Рисунки клиентов: Ограничение
Учителя сидха-йоги, например Муктананда, рекомендуют специфическую медитацию взаимоотношений, в которой новообращенный поклоняется учителю (Муктананда, 1974). Эта медитация взаимоотношений также является интеграцией, поскольку она расширяет жизненный опыт человека через посредство ассимиляции качеств, которые были перенесены на учителя. Изменение в сознании происходит через переключение самоотождествления. В то время как перед медитацией человек переживал себя как обычную личность, во время медитации он жертвует собой, становясь могущественной вторичной фигурой, богом.
Для американского индейца весь мир — такой же информационный канал, как сновидения и телесные ощущения для других народов. Мать Земля для индейца— канал и источник мудрости. Поиск видений —
