раз в гости не звали.
Он спросил:
— А не взбредет в голову стражникам пройтись по постоялым дворам?
— Может и взбрести, — ответил Рогей. — Особенно, если Ванетт-Миллепиг и вправду что-нибудь заподозрил… — Он внимательно глянул на Эйрара: — Погоди-ка! Ведь ты же у нас ученый волшебник! Придумал бы, как изменить наши физиономии, а?
У Эйрара, правду сказать, голова была спросонья еще тяжела. Он молча смотрел на Рогея некоторое время, мучительно соображая, как объяснить этому парню, явно мало что смыслившему в колдовстве, что, во-первых, у него не было с собой никаких волшебных приспособлений, одна только Книга; а во-вторых, колдовство подобного рода отнимало у него столько сил, что каждый раз, совершив его, он отлеживался по двое суток, беспомощный, как новорожденный младенец…
— Зачем? — спросил он наконец. — Они что, разыскивают именно тебя или просто хватают всех недовольных? При чем тут наша внешность?
— При том. Если Барону попадется хоть кто-то — это конец для всех. Слишком много народу замешано. А я, например, и вообще не очень-то доверяю ни Бланду из Скогаланга, ни Сиккальду из Корсора… пьянчуге несчастному. Того и гляди, напьется где-нибудь и пойдет чесать языком. Я-то уж знаю. Представляешь, если там будут лишние уши?.. Ну, а я нынче для валькингов и вовсе лакомый кусочек. Я ведь из Мариолы, где заваривается все дело. Да!..
Он расстегнул пояс и со стуком швырнул в угол ножны с ножом:
— Эх, держался бы ты подальше от заговоров и политики, Эльварсон!.. Что за жизнь — никому не верь, все проверяй, спи вполглаза… А уж дерьма я в людях насмотрелся — тебе к девяноста годам столько не повидать!
Эйрар, подумав, спросил его:
— Стало быть, ты и мне не особенно доверяешь?..
— Ну, раз уж на то пошло… до сих пор ты, кажется, говорил правду. Если бы ты лгал, ты непременно уже попался бы на какой-нибудь мелочи… вроде кинжала и Книги. Сам видишь, я удостоверился. Ну да, и твоих папашу с дядюшкой повидал… у Леонсо Фабриция служат, как ты и рассказывал. Теперь насчет магии. Покамест я вижу только штуковину на твоем пальце, но заколдовал ее не ты сам, так? Если в самом деле что-то умеешь, валяй доказывай. Да и поедем, пока нас еще не заперли в городе.
И Эйрару ничего не оставалось, как только сотворить заклинание. Он лишь предупредил, что оно продержится не более суток. Ему пришлось рисовать охранительную пентаграмму с помощью пыли, извлеченной из-под кровати. Когда они взялись за руки, а вокруг вспыхнуло синее пламя, храбрый Рогей вдруг затрясся, точно кот, вытащенный из воды. Эйрар еле-еле зажал Книгу между ним и собой и не без труда сумел прочесть нужные строчки. Волшебником он был не слишком умелым и оттого счел за благо придать себе облик древней старухи, а своего товарища превратить в седого крестьянина. Кончилось тем, что оба рухнули на пол… и в это время раздался требовательный стук в дверь.
Смертельная опасность едва заставила Эйрара приподнять руку и кое-как стереть магическую фигуру. Рогей было поднялся, не запнулся и вновь повалился прямо на Эйрара. Тут засов не выдержал, дверь распахнулась — ворвался багроволицый лучник с коротким мечом, изготовленным для удара. Позади, заламывая руки, метался белый от ужаса домохозяин.
— Болван!.. — зарычал лучник, отвешивая ему оплеуху. — Не мог предупредить, что здесь два старых мешка, вздумавших миловаться!..
Он с отвращением скользнул глазами по Эйрару, по сморщенным старушечьим прелестям — и дверь захлопнулась с треском.
— Прости, — пробормотал Эйрар, когда Рогей, собравшись с силами, перенес его на постель. — Я же не знал, что нас уже ищут…
— Я тоже не знал. — Изборожденное возрастом честное крестьянское лицо было хмуро. — Должно быть, занятные новости получил Рыжий Барон, коли так торопится. А ведь обыски вряд ли приведут в особый восторг торговцев из Двенадцатиградья, и провалиться мне, если они смолчат. Обложили, как волков!.. — Он оглядел себя. — И не выберешься в таком виде в город, хоть послушать бы, что говорят…
Стало ясно — Наарос необходимо было покинуть с рассветом. Обсудив предстоявшее путешествие — причем Рогей без устали подхваливал Эйрара, кажется, уже считая его верховным магом вселенной, — они легли спать. Эйрар, вымотанный до предела, с трудом смог заснуть… на рассвете, как и договаривались, Рогей посадил его на осла, а сам сел на лошадь. Старческие тела повиновались медленно и неохотно.
У ворот города стояла двойная стража, но чету стариков едва удостоили взгляда. Когда копыта ослика зацокали по мосту, Рогей наклонился к своей якобы спутнице и с усмешкой заметил, что валькинги — вот забавные ребята!
— считали, похоже, что только им одним дано было заставить мельничный жернов притворятся головкой сыра. Эйрар, совершенно больной после своей ворожбы, сумел еле-еле кивнуть.
Они свернули на прибрежную дорогу, огибавшую подножие горы Спанхавид; солнце едва поднималось, обоим было холодно. Рогей хотел бы скакать быстрее, но Эйрар не мог.
Ярмарки нынче не было, и дорога оставалась безлюдной. Путникам повстречался лишь лохматый крестьянин, ехавший со стороны гор на телеге, полной буковых орешков — из них в Нааросе делали знаменитое масло. Потом их обогнал верховой пастух-мариоланец в длинном плаще и валяной шляпе. У его стремени бежала собака. Нелюдимый, как и большинство его соплеменников, он мрачно пожелал Рогею и Эйрару доброго утра. Кролик выбежал на дорогу и замер, глядя на всадников. Подкова коня лязгнула о булыжник, и кролик тут же исчез. И снова впереди был лишь пустынный большак; настолько пустынный, как если бы гнев правителя Наароса пронесся здесь незримой волной, разогнав по домам людей и зверье. Холодное синее море вздымало белую пену у подножия скал по правую руку. С криками проносились редкие чайки. Слева молча стояли деревья — сосны и буки, карабкавшиеся по склонам Спанхавида.
Рогей размышлял вслух, покачиваясь в седле:
— Ну до чего дурак этот Вард. Смысл ему, видишь ли, подавай. А ты заметил, как все кинулись поддакивать, когда он завел речь про Империю? Он и еще этот рыбак. Чуть все дело нам не испортили! Хорошо, господин Ладомир вовремя вмешался. Ха! Вард, по-моему, думает, что войны объявляют по приговору судей, сидящих, как там у них принято, на шкурках выдры…
И некоторое время спустя:
— Эх, хотел бы я знать, что все же насторожило Рыжего Пса! Как думаешь, Эйрар, а не твой это знахарь нас заложил?
Эйрар мало что мог сказать по этому поводу, да и язык у него еле ворочался. К полудню они нашли ручеек, сбегавший с каменистого склона, и пообедали хлебом и мясом, которые запасливый Рогей извлек из седельных сумок.
— Твой длинноухий, конечно, не то чтобы призовой скакун, — дожевывая последний кусок, сказал Эйрару мариоланец. — Однако я бы на твоем месте заставил его бежать чуть-чуть побыстрей. До ближайшего постоялого двора еще далеко, а ночью на эту дорогу, я слышал, выходят морские демоны. Ты меня понял?
Эйрар и рад был бы послушать совета — но не его осел, которого приходилось все время колотить пятками по бокам, на что Эйрар в его нынешнем состоянии, понятно, был не способен. Стоило ему обернуться на резкий крик чайки или залюбоваться менявшимися с каждым поворотом очертаниями Спанхавида — и вновь лезла в голову грядущая битва, он начинал вспоминать, как его учили рубиться и натягивать тетиву («Ниже палец, ниже, кому говорю!»), и как он седлал дряхлого Пилля и рыцарской пикой пробовал сбивать яблоки с веток… Достанет ли этой науки, чтобы уцелеть в настоящем бою? Главное — чтобы удар пришелся как раз по линии от уха лошади к острию. Так учил его Сумарбо Баксон из Ивигстеда, когда они вместе упражнялись на пиках, а темноволосая Аслар собиралась наградить его поцелуем, а он ей ответил, что лишь истинная любовь…
— Ты что, умер там, что ли? — раздался сердитый окрик Рогея, и Эйрар, очнувшись, увидел, что его ослик в самом деле чуть переставлял копытца. А Рогей безжалостно продолжал: — Хоть ты и волшебник что надо, это все равно никуда не годится. Сколько можно повторять, что мы должны дуть во все лопатки, а не на месте стоять! Ты, верно, нарываешься на приключения? Ну, а мне вовсе не улыбается попадаться
