бровями.
— Я в это не верю, — ясным голосом сказала она наконец. — И думаю, что у тебя в мыслях ничего подобного не было, когда ты входила… Мы с сестрой лежали в постели и крепко спали — неужели бы мы устроили пожар и легли спать на его пути? Скажи, для чего ты хотела убить меня — или я присоединю свой голос к смертному приговору и думаю, что мой друг Эйрар прислушается!..
Ее рука нашла его руку и сомкнулась в волнующем пожатии… Порыв ветра ворвался в растворенную дверь, внеся тучу дыма, от которого все закашлялись и вспомнили о смертельной опасности, нависшей над ними. Одной Эвадне не было дела. Оторвав от стены руки, она закрыла ими лицо, но тотчас вновь выпрямилась:
— Потому что… потому что я люблю его… моего лягушонка… я бы перерезала глотку не то что тебе — тысячам… только бы уберечь его от тебя… Я бы даже согласилась делить его с тобой… но ведь ты… императорская киска, мурлычущая у камина… ты же никогда не допустишь, чтобы у него был кто-то еще… Да откуда тебе знать, что такое любовь! Страсть, которая требует удовлетворения — или смерть! Ну что же, ты победила, он твой. Можешь смеяться, мурлыкать, мяукать! Ну, бей наконец, Урб, Эрб, или как еще тебя там! Кончай!.. — и продолжала еле слышно: — А ты будь проклят, государь Эйрар… ненавистный… любимый… Ты оказался все-таки прав, так что забирай свою домашнюю кошечку, женись на ней, как положено, со священниками… я бы нипочем не пошла с тобой к ним… О, как бы я тебя любила! Яростно и свободно!.. Безо всяких уз, кроме тех, что я сама на себя налагаю — а они держат покрепче любого вашего ритуала — я ведь во всем была верна тебе одному, а ты того и не замечал… да, правда на твоей стороне… мы, карренцы, слишком непокорны, мы не желаем подчиняться ничьим законам, лишь своим собственным… а любовь… любовь — это покорность… все кончено… Ну, бей наконец, дьявол тебя задери!
И она рванулась грудью на меч, но Эрб успел отвести руку, а Аргира сказала:
— Прошу тебя, посети Колодец Единорога, он утешит. Он излечивает все раны…
Эрб же добавил, оглядываясь на дверь:
— Смотри, хозяин, как густеет дым, да и крыша, слышишь, трещит! Надо бы нам поторапливаться!.. — А у самого стояли слезы в глазах, и по худым щекам пролегли две мокрые дорожки.
Эйрар встряхнулся, точно спросонья.
— Спрячь меч, — сказал он Эрбу. Потом повернулся к Аргире; — Идем! — и потащил ее к двери.
— Но мои платья… — начала принцесса Аурия. Эйрар огрызнулся:
— Идем — или можешь гореть вместе с ними!
Эрб подхватил карренку, и все вместе они выскочили во двор — ревущее пламя заливало его неистовым светом. Крыша зала советов пылала, как пылали когда-то корабли Стенофона, языки огня подбирались к нижним бойницам главной башни. Аргира споткнулась, Эйрар легко вскинул ее на руки и понес. Он успел расслышать какое-то хныканье справа и сзади, и вот они вылетели на причал: оба парусника на веслах отходили прочь, а на галере суетились люди — вот-вот отчалят.
— Мя-а-а-а-ау! — во все горло издал Эйрар отчаянный кошачий клич. И весьма вовремя: вольные рыбаки услыхали, и нос галеры, уже нацеленный в море, качнулся назад. Эйрар аккуратно перебросил девушку в протянутые руки:
— Где герцог, ребята? Где Микалегон?
Отозвалось сразу несколько голосов:
— Здесь его нет!
— Он на «Драгге», на паруснике.
— Я видел его…
Эйрар приложил ладони ко рту:
— Эй, на «Драгге»! Государь с вами?
— Нет!.. — долетело издалека. — А разве он не у вас?
Эйрар шагнул назад, к замку:
— Подождите меня.
— Стой, хозяин, куда… — крикнул с палубы Нени из Баска. Но Эйрар уже во весь дух мчался прочь, не слыша ни слов, ни топота ног — двое или трое все-таки выпрыгнули на причал и побежали за ним.
Впереди шевелились тени, расплывчатые и неясные на фоне огня и рушащихся стен. Гарь и головни летали вокруг, было трудно дышать. Шестое чувство вело Эйрара в укромный угол двора, где между главной башней и залом советов был небольшой промежуток. Там герцог выстроил себе личный покой, там он спал в те ночи, когда пустовала Черная башня… Догадка была верна: когда Эйрар, стряхивая с плеча горящие угли, подбежал вплотную — одна из мечущихся теней оказалась-таки Микалегоном. Двумя руками герцог вздымал боевой топор и с маху крушил им столбы косяка. Он обратил к Эйрару лицо безумца:
— Хоть один остался верен, и то хорошо. Бери топор! Если мы успеем разобрать эту стену, пламя не пойдет дальше и цитадель с внутренним двором уцелеет. Во имя ада — поторопимся!
— Государь мой и друг, — сказал Эйрар, — надо уходить: слишком поздно!
Вместо ответа великан замахнулся на Эйрара топором, но тот увернулся. Герцог тотчас забыл про него и снова атаковал расщепленный столб. Делать нечего: Эйрар выхватил свой нааросский кинжал, перевернул его и рукоятью наотмашь ударил Микалегона по голове, когда тот наклонился вытащить засевший топор. Герцог начал падать, Эйрар хотел удержать его, но не рассчитал сил и свалился сам.
— Бери его за ноги, вождь, — раздался чей-то голос. Оказывается, это подоспели Поз Глупец с мариоланцем Толкейлом: видно, была все же благодарность на свете.
Спотыкаясь, шатаясь, волоком таща обмякшего герцога, заживо сгорая на палящем ветру, они вновь спустились на набережную, и всех их втащили через борт в галеру. Эрб с непокрытой головой стоял у правила, глаза у парня были дикие.
— Весла на воду!.. — скомандовал он, но Эйрар устремился к носовой надстройке, где, как он понял, поместили Аргиру с сестрой. Возле двери на палубу только что уложили герцога, глядевшего в небеса бессмысленным взором. И в это время с ближней скамьи скатился какой-то парнишка и, осыпаемый проклятиями и пинками, пал ниц подле герцога, лобзая его сапоги. Эйрар пригляделся и узнал того самого виночерпия, похожего на девушку.
— О государь… возлюбленный мой государь… — бормотал он, заливаясь слезами. — Прости!.. Прости меня!.. Я не хотел… я хотел спалить только Черную башню, куда ты ходил с тем другим… Я не мог вынести этого… я не мог…
Поэ, зарычав, дотянулся и огрел его кулаком, так, что тот сунулся в палубу носом. Потом оглянулся на замок, где пламя рвалось уже изо всех окон, и сказал Эйрару:
— Подумать только! Наследие поколений и поколений свободных людей!.. И чтобы все вот так пошло прахом из-за одного дрянного маленького предателя!..
В ответ прозвучал голос волшебника Мелибоэ:
— Дрянной маленький предатель сыщется всегда и везде. Дело в самом наследии: уцелеет лишь то, что способно противостоять козням подобных ничтожеств…
— Вы там, на носу!.. — прокричал Эрб. — Хватит болтать! Живо берите-ка весла и давайте гребите!
Они сели на весла и погнали галеру вперед, в штормовое предрассветное море. Море врывалось сквозь гребные люки и через борта, промокшие гребцы тряслись на скамьях. И мало кто удивлялся, почему это валькинги не бросились на штурм, воспользовавшись пожаром.
32. УСТЬЕ ХРАКРЫ. ВАЖНЫЕ ВЕСТИ
Скоро они поняли, что Стенофон был прав, оберегая свои корабли от плавания по морю во время осенних штормов. Галера приняла много воды и к полудню сильно отяжелела, из-под палубы слышался плеск. Положение сделалось угрожающим. Эрб развернул корабль кормой к ветру, обратив его нос в сторону побережья Норби. Ветер по-прежнему дул с северо-запада; удалось даже поставить прямой парус и дать гребцам передышку. Быть может, карренцы, привычные к подобным судам, управились бы с галерой получше, но среди ста семи человек на борту карренец сыскался всего один, да и тот — оруженосец конного латника. Остальные были дейлкарлы из Эйрарова отряда да члены Вольного Братства, и при них восемь женщин, считая Эвадне, воительницу, Звездного Воеводу.
Эвадне глядела мрачней не придумаешь, у губ залегли морщинки, которых не было накануне. Эйрар только подивился ее выдержке и мужеству: когда к ним подошли парусники и братья принялись
