Опять мне всю ночь не спать... я про то, что за твоей ногой следить нужно...
– А давай мы ее отдельно положим, – тут же сообразила Люська. – Пусть на мое место ложится, тогда ее ногу точно никто не тронет!
– Да сколько можно скакать? Прямо как блохи какие-то! – возмутился Левин. – Спи, Люся, спокойно, ее ногу и так никто не тронет. Конечно, если она ею не будет пинаться.
Лина принципиально молчала. Пусть не думает, что если она к нему пришла, так и на шею сейчас же кинется. Ей просто негде спать! Не гнать же этого нахала Круглова с его собственной кровати!
Потихоньку все угомонились, уже слышно стало, как засопела Маша, как бормотал что-то во сне Круглов, как всхрапывает разочарованная в жизни Люська, и только Лина никак не могла уснуть. Господи, как же уютно лежать вдвоем! Она уже и забыла. Да с Варенковым в постели вообще не было никакой романтики: он всегда засыпал раньше нее и храпел в ухо, как пес голодный, да клал на нее тяжеленные ноги. А сейчас... на улице непогода, в окно хлещет злой ветер, то ли дождь, то ли снег, не поймешь, только гнется сирень и бьет ветками по окошку, да слышно, как где-то далеко-далеко торопится куда-то ночной поезд. А под цветастым одеялом тепло, и не столько из-за одеяла, сколько из-за теплых, нежных рук. И дышит Женька прямо в волосы, и Лина прекрасно чувствует, что он не только дышит, но и осторожно трогает их губами... А она старается не сбиться с дыхания, потому что вроде как спит и ничего не замечает. Боже, и как же от него пахнет! Каким парфюмом он пользуется?! Надо будет спросить завтра и купить... Венсану. Ах ты ж, господи, о Венсане она совсем позабыла! А может, и в самом деле – ну его, этого француза, ко всем матерям?.. И плюнуть на все, и послушать себя, и обнять завтра Женьку, и сказать, что, кроме него, ей никто не нужен? И будут они завтра счастливее всех!.. А послезавтра у него начнется работа, потом командировки, а потом появится... вот такая же Маша! Или Даша, какая разница. И снова боль? И снова мир сквозь слезы? Да ну ее эту любовь, или что там! Мужчинам нужно только позволять себя любить! Вот тогда можно поговорить о счастье, а если ты перед ним наизнанку вывернешься, тогда...
Лина засопела сильнее и будто бы во сне скинула с плеча руку Левина. Нечего позволять себе всякое!
Утром всех разбудил телефонный звонок. И хоть музыка была незнакома, подскочили все.
– Это мне, – схватил свою трубку Круглов. И ту же в его голосе зазвенели стальные нотки. – Да?! Не части! Ты лучше расскажи, куда ты подевалась, я из-за тебя... А мне позвонить нельзя было?! Так где ты находишься, что телефон не берет?! С мамой она... И та тоже хороша, не могла позвонить, предупредить... Конечно бы не разрешил! Ладно, домой приедем... я говорю, домой приедем – поговорим.
Он бросил трубку и обернулся к притихшим женщинам.
– Маринка звонила, дочь, – пояснил он. – Говорит, что они с матерью уехали по горящей путевке. Будут только через неделю. И ни слова про Варенкова.
– А где Варенков? – захлопала глазами Люська.
– А где мама Маринки? – сразу же спросила Маша.
– Да мы с женой развелись семь лет назад, – пояснил Круглов. – У нее своя семья. Иногда, когда ее муж уезжает по делам, она вот так срывается с Маринкой по горящей путевке куда-нибудь на юг, в этом плане она молодец – с дочерью общается.
– Ой, уж прямо и молодец... – ревниво надула губки Марья.
– Нет, в самом деле, – утвердительно кивал Круглов. – У нас неплохие отношения и с ней, и с ее мужем. Я тебя с ними познакомлю.
– Машка! – рыкнула на подругу Лина. – Уймись! Тебе ж говорят: мать с дочерью! Мне вот неясно... а где мы Варенкова искать будем? – растерянно спросила Лина. – И как мне ехать? Мне теперь что, красть собственного ребенка?
– Ничего. Сейчас парочку звонков – и он у меня сам объявится, – пригрозил Круглов и, взяв мобильник, вышел в другую комнату.
В это время позвали завтракать. Только дамы завтракали вяло: утром они и вовсе есть не привыкли. Пришлось взять с собой целую сумку, которую гостеприимная мать Александра нагрузила им в дорогу.
– Мам, да мы купим, – отнекивался сын. Но она только махала на него рукой.
А потом и вовсе подошла к Марье и проникновенно попросила:
– Вы уж за ним там приглядите, а? Он ведь такой: ему не напомни, так он и забудет, для чего рот ему сделали.
– Хорошо, я прослежу, – потупилась Маша.
Сначала ехали молча. Еще не совсем проснулась Люська, сидела и клевала носом на заднем сиденье, у Лины не было настроения болтать, а Левин сурово смотрел на дорогу и думал о чем- то.
– А вот моя бабушка говорила, что, если хочешь доброго пути, надо песни петь, – вдруг ни с того ни с сего объявила сонная Люська.
– Она сейчас петь начнет, – грустно вздохнула Лина.
– Тогда уж все вместе, – кивнул Левин и включил приемник.
Салон наполнился старыми, забытыми мелодиями, и настроение само собой повысилось.
– Выключи музыку. Мне муж звонит! – вдруг пискнула с заднего сиденья Люська и сразу же защебетала: – Мишенька! Какого черта ты мне не звонил уже сутки?! Тебе что, наплевать, где я и что со мной?! Нет, я не звоню, потому что я с тобой поссорилась! А ты, похоже, этим пользуешься?! У тебя появилась женщина?! Да ты всегда говоришь, что тебе меня одной за глаза, а сам... Ах, ты скучаешь?.. Волнуешься... не знаешь, почему я сбежала?.. А потому, что ты нечуткий!.. Да! И не спорь со мной!!. А я говорю: не спорь!.. А я говорю... Брось трубку и больше никогда мне не звони!.. Хам!
После нежного разговора Люся отключила телефон и, весьма довольная, принялась подправлять макияж.
– Переживает, – доложила она обстановку у себя дома. – Соскучился и не знает, как меня вернуть... Женечка, а мы скоро вернемся?
– Сегодня к вечеру будем дома. Лин, да ты не бойся, найдем мы этого вашего Варенкова.
– Конечно! – поддержала Левина Люся. – Можно запросто передать его матери, что Машка имущество продает. Тогда она его из-под земли достанет. Нам и делать ничего не придется: сам как миленький прибежит.
– Во! – фыркнул Левин. – Человек дело говорит! Так и поступим.
– Скорее бы уж, – вздохнула Лина. – А то эти разъезды...
– А мне бабушка сказала, что все, что ни делается, к лучшему, – радостно сообщила Люська.
– Полностью согласен, – кивнул Левин. – Все же, видно, бабушка была экстрасенсом.
Где-то около полудня машина Круглова неожиданно остановилась.
– Что опять такое? – насторожился Левин.
А из его машины уже выпрыгивали женщины.
– Саш, ну чего? Опять машина забуксовала? – нудила Люська. – Маш! Ну что ты смотришь? Бери, толкай! Видимо, Круглов опять решил Машкой полюбоваться...
– Мы захотели есть! – громко и весело сообщила Марья. – Жень, мы в твою машину!
Пока Круглов с Машей что-то соображали на обед, Левин им помогал, а Люська воровала колечки колбасы, Лина отошла в сторону и попыталась позвонить домой. Безрезультатно, телефон сел, закончилась зарядка.
– Ну все, теперь мои и вовсе с ума сойдут, – встревожилась она.
– Ты чего такая? – подошел к ней Левин.
– Да телефон сдох.
– Позвони с моего, – потянул ей Женя черный аппаратик. – Звони давай, чтоб не волновались.
Лина позвонила и успокоила домашних, она и в самом деле поверила Левину, что они сегодня будут дома.
Тем временем ее уже звали:
– Лина!! Ну ты где? Садись за стол!
На улице моросил дождь, поэтому «стол» накрыли прямо в машине Левина. И оказывается, что Лина никогда ничего вкуснее не ела, чем эти сочные, еще теплые пирожки с капустой, и эта колбаса, на которую
