— Люси, погоди, прислонюсь на минутку к этой пальме.
— Что с тобой?
— Ноги слегка подкосились. Сейчас пройдет.
— Нидия… тебе плохо?
— Вспомнить лицо того парня, было бы славно. И взгляд.
— Хоть голос ты уже вспомнила.
— Этого голоса я вроде больше не слышала и не вспоминала за все время, что прошло. Году в двадцать пятом это было?
— Примерно.
— Значит, уже лет семьдесят назад.
— Нидия, ты в маразме! Пожалуйста, не прибавляй лишние годы, их и так хватает, с двадцать пятого по восемьдесят седьмой получается шестьдесят два.
— Почти то же, не такая уж разница, чтобы обвинять меня в маразме. Ты порой бываешь слишком груба, Люси.
— А голос, какой?
— Что за голос?
— У парня, который читал тебе “Сонатину”.
— Нет, голос совсем не как у соседкиного.
— При чем здесь это?
— То был голос молодого парня, очень мечтательного. Но мечтает он лишь о прекрасном. Ждет от жизни самого лучшего.
— …
— Люси, расскажи про остров.
— О моей поездке?
— Нет, когда они вдвоем ездили. Расскажи все.
— Ноги уже болят. Вернемся домой, сниму туфли и все тебе расскажу.
Глава шестая
— Теперь ноги у тебя точно разболятся.
— Крутые здесь лестницы, два раза подряд не сбегаешь. Но на вечер я себя чтением обеспечила.
— Покажи, что там.
— Биография Вивьен Ли. Я тебе говорила. Только на португальском, а то бы ты тоже почитала.
— А больше у тебя ничего не было почитать на вечер?
— Просто я давно ждала, пока она закончит и даст почитать. Отправила меня назад пулей, боялась, что телефон зазвонит. Не звонил, нет?
— …
— Звонил?
— Нет.
— Почему ты сразу не отвечаешь? Она совсем помешалась на этом, даже охранника прислала.
— У нас в Буэнос-Айресе, когда ломается телефон, его не чинят месяцами.
— Ох, ноги вконец разболелись. Прогулка, да еще этот подъем по лестницам.
— К чему было гонять тебя наверх, если телефон сломан, этот тип бы ей не дозвонился, не лучше ей было бы спуститься сюда самой?
— Нет, она просила охранника сообщить ей, когда мы пойдем назад, но мальчик не понял и попросил нас подняться.
— Этот тип ей уже звонил сюда хоть раз?
— Нет, но она дала ему мой телефон. И теперь надеется, что если он не сможет связаться с ней напрямую, то позвонит сюда.
— Совсем свихнулась.
— Нидия, это любовь. Ни больше ни меньше.
— Бедная, правда, так ее жалко.
— Ой, как больно. Не стоило подниматься второй раз.
— Могла бы до завтра подождать хваленую книгу.
— Я ее сразу взяла, еще когда первый раз поднялась, не знаю, чего потом отложила. Это мне от нее нервозность передалась, она хотела, чтобы я сразу вернулась сюда, вдруг зазвонит телефон.
— Люси, телефон звонил.
— Когда?
— Сейчас, когда ты второй раз ходила, за книгой.
— И кто это был?
— Когда я подошла, телефон уже не звонил.
— Долго не подходила?
— Нет.
— Правда?
— Да. А теперь отложи книгу, мы же договорились: ты расскажешь все про остров.
— Вряд ли это звонил мой Кука, он долго не кладет трубку.
— И потом, Люси, теперь в Швейцарии часа три ночи.
— Нидия, так болит позвоночник.
— Ты рассказывай, а я поставлю воду, заварить ромашку.
— Добраться туда можно на большом катере, он выходит каждое утро из захолустного порта, в двух часах отсюда на машине. В день бывает всего один рейс. На острове проходил конгресс для психологов, тему не помню, ну, как же это… а, что-то вроде психологии масс. Слет левых, ясное дело. И никаких государственных субсидий. Он наотрез отказался, но в последний момент согласился. Каждый участник сам платил за номер, и тут ее осенило: разве цена не одинаковая, или почти, за номер для одного и для двоих? А насчет еды обманула. Сказала, что будет бесплатный шведский стол для участников и их гостей. Вранье: она за него заплатила отдельно.
— Чувствую я, никогда ты не поедешь со мной на этот остров.
— В жизни лучше не загадывать.
— Рассказывай, Люси, закрою глаза и представлю, что путешествую. Начни сначала.
— Надо выезжать из Рио под вечер, и через два часа дороги добираешься до этого крошечного порта из книги приключений. Там морские волки в шрамах, кое-кто без руки или без ноги. И босоногие мальчишки, и на плече у мальчишки попугай сидит, но все мирно. А темнеет в тропиках очень рано, и огней мало, несколько отельчиков семейного типа, безупречно чистых, а в квартале оттуда, скрытый в густой листве такой вроде кабачок, где всего вдоволь, даже женщины, которые, как нам сказали, раздеваются, если кто заплатит, а по вечерам, вместо милых звуков самбы, издали доносится противная рок-музыка. Поселочек очень загадочный, приезжаешь затемно, или почти, и особо ничего не видно, редкие керосиновые лампы в лавочках. А утром корабль отходит так рано, что не успеваешь ничего посмотреть. Мы приехали на ее машине под вечер, но, когда она ездила с типом, все участники конгресса выехали на рассвете из Рио на двух огромных микроавтобусах. Психологи со всех концов света, некоторые с сопровождающими. Было больше сорока выступающих, плюс остальные. Он до последней минуты говорил, что не поедет, мол, разные дела, и долги надо платить, но у нее был мощный аргумент: если он позволит себе несколько дней отдыха, то потом с новыми силами сможет взяться за работу, а значит, отказываться от бесплатного отпуска — чистое безумие. У каждого приглашенного есть право взять одного спутника, все включено в стоимость мероприятия, так она ему сказала. Ведь конгресс был независимый.
— Ты уже говорила.
— На средства самих психологов.
