– Мне надо мясо готовить, а ты не ленись и подотри пол, не будь грязнухой, Ампаро, тебе же хозяйка сказала: где малыш напачкает, ты сама должна убирать.
– Я не грязнуха, у кого передник чище, у тебя или у меня?
– У тебя дома пол-то хоть подметают? У меня, может, и хибара, но пол мы подметаем, пол земляной, не каменный, но мы его всегда подметаем.
– У меня дома пол тоже земляной, и мы его все равно подметаем.
– Дома пол до того утрамбовался, что сделался будто оштукатуренный. Его каждый день, как подметешь, надо водой сбрызгивать, чтобы пыль не поднималась.
– А у нас мама пол известкой поливает. Да заснешь ты наконец, чертов негодник!
– Сеньор Берто тебя услышит.
– Ампаро! Угомони ребенка, я работаю!
– Хозяин сидит со счетами в столовой.
– Не всем везет, как тебе, Тотин, чтобы всегда из тепленькой бутылочки пить. Бедная Инес просыпается голодная и пьет из холодненькой, а то пока мама среди ночи встанет, чтобы дрова разжечь и согреть молоко, целый час пройдет, а Инес еще сильней ревет, если папа стегает ее ремнем. Хорошо, Тотин, что твой папа не убил директора больницы.
– Ампаро, пойди сюда!
– Хозяин!
– Хотел, чтобы я паука убила, который по стене полз, но я не достала.
– Большой паук? У меня дома живет черный паучище, прячется в соломе под крышей, все никак его не убью.
– А у меня дома в щелях; когда мама на улице в корыте стирает, я выношу Инес, вхожу в комнату с полным ведром воды и плескаю на стену, а между кирпичами все паутиной забито и чуть польешь водой, эти чертовы пауки так и прут из щелей, я их ботинком луплю, и они размазываются по кирпичам.
– Хорошо получается, если пол известкой полить?
– Я наврала, мама его поливала разведенным порошком от насекомых, который сеньора Мита дала. Целое ведро вылила, и пол стал как утрамбованный, с белыми пятнами от порошка.
– Ампаро!
– Опять уснул, сеньор.
– Приодень его к шести часам, поедем встречать сеньору из больницы.
– Надену ему штанишки и пелеринку, которые сеньорита Адела из Ла-Платы привезла.
– Ругал тебя хозяин?
– Он после обеда не ложился, сидит со счетами в столовой. Хорошо, что он насмерть не прибил директора больницы.
– Не то сидел бы в тюрьме, не отпустили бы. Но сеньора ведь говорила, что возьмет тебя в Ла-Плату, чего же ты ноешь?
– Дали бы ей отпуск, она бы взяла меня в Ла-Плату.
– Сейчас же вытри пол.
– Я так рада, что хозяин его не убил.
– Вам сколько литров молока оставить?
– Говорила я вам, чтобы не колотили в дверь во время сиесты; оставьте два с половиной литра.
– Звонок не работает.
– Мы его отключаем, чтобы хозяин спал после обеда. Входите без стука.
– Он сегодня не ложился, а коли б спал и проснулся от шума, так бы раскричался, что вы бы надолго запомнили.
– Твой хозяин столько раз лишь чудом выкручивался, ему лучше поменьше кричать.
– Будто вы не знаете, что у него от засухи пали все бычки. Чтоб у вас передохли все коровы, если еще мне в дверь стукнете.
– У меня всего-то четыре коровы, сам за ними и смотрю. А у кого много было, те дерьма объелись.
– Убирайтесь с кухни, а то вас коровы заждались. Придете домой, а какая-нибудь откинула копыта.
– Я не с вами разговариваю. Какой у тебя красивый передник, Ампаро!
– Ворованный он. Эта воровка после первого причастия не вернула платье, которое монашки дали ей поносить.
– Сейчас за неделю заплатите, за двадцать литров?
– Подождите, Ампаро спросит у хозяина.
– Жду тебя на улице, а то лошадь уйдет.
– Хозяин говорит, что заплатит на той неделе.
