Я и мой внутренний мир. Психология для старшеклассников

Но кроме них есть и другие. Операция обобщения помогает человеку ориентироваться в мире, видеть и выделять общие и существенные признаки в ряде предметов и явлений.

Попробуем, например, назвать существенные признаки карандаша. Способность писать и рисовать? Но это слишком общий признак. Это делает, например, и авторучка. Деревянный корпус? Вариативный признак! Корпус может быть и пластмассовым. Так что же обязательно у любого карандаша? Корпус все-таки – это раз! Ну конечно! Грифель! Грифель и корпус, в котором крепится грифель, – вот два существенных признака карандаша.

Не пренебрегайте возможностью подумать даже перед тем, как делать глупости.

Э. Сервус

Разумеется, при проведении обобщения трудно обойтись без операции сравнения. Мы говорим: эта задача сложнее, чем первая. Или: у этого автомобиля более высокая скорость, чем у модели, выпущенной 10 лет назад. Важно при этом сравнивать предметы по одному основанию, чтобы не случались курьезы, как, например, в высказывании такого типа: «Из школы вышли два мальчика. Один высокий, а другой – из десятого «Б»».

На основе выделения общих и существенных свойств в группе предметов и явлений мы объединяем их в роды, виды, семейства и так далее. В этом нам помогают операции классификации и систематизации. С этими операциями вам постоянно приходится сталкиваться в школе. Таблица химических элементов Менделеева, классификация животных и растений, распределение литературных произведений по жанрам – все это примеры классификации и систематизации.

Обобщение, взаимодействуя с классификацией и систематизацией, выделяет общие и одновременно существенные признаки. Конечно, общих свойств предметов реально в жизни не бывает. Это люди с помощью мышления находят отношения между предметами и явлениями и выражают их в своих словах – понятиях. Понятия в системе мышления – это те обозначения (слова, знаки, формулы), которые отражают общие и существенные признаки и отношения действительности. Понятие является логической формой мышления, как и суждения и умозаключения.

Понятия образуются во многом благодаря операции абстрагирования. Возьмем для примера такое простое понятие, как «стол». На самом деле ведь нет стола вообще. Есть огромное количество конкретных столов, порой мало похожих друг на друга. Но благодаря выделению нескольких общих и существенных свойств, их абстрагированию получаем данное понятие.

Назовите несколько новых для вас понятий, усвоенных на уроках психологии, и объясните их смысл.

Мышление человека и животных

Как далеко ушли мы в своих приспособительных возможностях от животных? Действительно ли наши мыслительные способности выделяют нас из общего природного ряда живых существ, или дело в чем-то ином?

Проведем несколько мысленных опытов. Начнем с инфузории. Туфельки. Она обладает одним важным свойством. На умном языке оно называется «положительный фототропизм». Проще говоря, инфузория стремится быть ближе к источнику света. Еще одна ее особенность: всю свою недолгую жизнь туфелька проводит в движении. И если она живет в пробирке круглого сечения, то будет двигаться вдоль стенок, наматывая, как трековый велосипедист, круг за кругом. Возьмем и перенесем нашу инфузорию в пробирку треугольного сечения. Что произойдет? Она будет пытаться двигаться по старой траектории и, извините, натыкаться на стенки. Понадобится около 500 цикличных движений для того, чтобы наша зверюшка приспособилась к новой форме своего жилища. Поместите ее обратно в круглую пробирку, и через 500 циклов ее орбита снова станет круговой.

Проведем похожие опыты с аквариумным карпиком. Вот его аквариум: в одном углу излюбленное место отдыха, напротив – кормушка. Почуяв пищу, карпик устремляется к кормушке кратчайшим прямым путем. Возьмем и установим прозрачную перегородку на его пути, сделав в ней небольшое отверстие далеко от привычного маршрута. В первый раз карпик найдет новый проход случайно, в отчаянных попытках пробиться к пище. Через 120 кормлений его движения приобретут уверенность, он начнет проникать к пище и обратно с минимальной затратой сил. Уберите перегородку – и «всего» через 120 проб сложная кривая постепенно вновь превратится в прямую линию.

Поставьте собаку в ситуацию поиска обходного пути, и вам не придется считать количество проб. Собаки, волки устремляются на поиски обходного пути, если нельзя пройти напрямую, после первой же попытки. Найдя таковой, они больше не ошибаются.

Обезьяна сошла с ума и стала человеком.

Вячеслав Иванов

Но обратимся к приматам. Из всех животных, доступных нашему изучению в данный момент, они демонстрируют самые развитые способности. Судите сами. Голодную обезьянку (только голодную! Ни одна здравомыслящая сытая обезьяна не будет заниматься подобными глупостями) помещают в клетку, в которой множество прутиков и веточек. Недалеко от клетки лежит небольшая палка. Вдалеке покоится недоступная обезьяньей руке длинная палка. Входит экспериментатор и кладет банан. И кладет, видимо, из вредности далеко. Первая реакция обезьяны – достать рукой. Вторая, следующая сразу за первой, – дотянуться имеющимися под рукой прутиками. Бесполезно. Усилия тщетны. Обезьяна на какое-то время теряет интерес к недоступному лакомству. Затем происходит удивительное: обезьяна вскакивает и, более не суетясь, короткой палкой достает длинную палку, а длинной достает банан. Занавес. Обезьянка доказала, что способна на интеллектуальное действие. Она может совершать шаг, не имеющий непосредственного биологического смысла (доставание длинной палки), но приводящий к шагу, таким смыслом обладающему (доставание длинной палкой банана). Человек, по большому счету, отличается от нее тем, что может совершать много таких промежуточных шагов. «Подумаешь, бином Ньютона!» – восклицал в подобных случаях булгаковский Коровьев. Но есть и кардинальные отличия. Обратимся к экспериментам с детьми.

Представим себе комнату, за ситуацией в которой можно наблюдать через одностороннее зеркало. В комнате – лесенки, палочки, стулья, большие кубы и прочее. А под потолком – банан или конфета. Трехлетнего ребенка приводят в комнату и сообщают: «Побудь здесь. Делай что хочешь». Оставшись в одиночестве (как бы), ребенок ведет себя как обычная обезьянка: сначала пытается до вкусности допрыгнуть, сбить палочкой. Затем задумывается, сооружает из наличных материалов неустойчивую конструкцию и достигает заветной цели. Дети 7 лет, оказывающиеся в этой же комнате, ведут себя как очень умные обезьянки: они почти сразу сооружают устойчивую конструкцию и обеспечивают себе сладкое удовольствие.

«В чем же отличия?» – спросите вы. Потерпите. В комнату одновременно вводят двух детей: трехлетнего ребенка, который здесь уже был и все знает, и семилетнего новичка. Экспериментатор обращается к старшему: «Сейчас вообще-то твоя очередь, но малыша некуда девать. Пусть он тихо посидит, он обещал молчать, а ты делай что хочешь». Экспериментатор уходит, и происходят странные вещи.

Старший ребенок начинает вести себя неадекватно. Он не спешит доставать банан, он что-то бормочет себе под нос, прикидывает… Как долго может в этой ситуации выдержать младший, такой опытный и все знающий, тем более что сотоварищ попался явно несообразительный? Недолго. Конечно же, он начинает давать советы, делиться опытом. И слышит в ответ. Как вы думаете, что же говорит ему семилетний человек такого, что ни за что бы не пришло в голову даже самой умной обезьяне? Он говорит приблизительно следующее: «Так каждый может».

Вот и весь ответ. Пока человек остается наедине с самим собой, ему часто вполне хватает биологически целесообразной активности (помыслил – съел банан). Но в присутствии других – в реальном или идеальном виде – человек становится способен на действия биологически сверхактивные, творческие. А. Асмолов назвал этот феномен надситуативной активностью. Термин громоздкий, но по сути очень верный. Когда одно человеческое Я соприкасается с другим Я, ему становятся тесны узкие рамки биологической целесообразности, в нем просыпаются творческие, безграничные силы и желания, имя которым – индивидуальность, неповторимость, уникальность. Эксперименты на детях особенно показательны. Со взрослыми все сложнее. Они могут носить собеседника в самом себе, творить для своего идеального Я.

Уникальность человека не в его интеллекте. Кто их знает, этих гигантских головоногих на дне