Может, человека усыпить пока?
— Нет, не надо. Это может ему повредить. Включи внутреннюю связь. Бауэр? Это ты, Глеб? Куда ты запропастился? Человек приходит в себя, а у нас нет лингвиста. Мы же должны ему объяснить.
— Одну минутку, — сказал Бауэр. — Бегу. Вы что думаете, нам с Мозгом легко было за несколько часов выучить язык?
Выучил язык и вложил его в черную коробочку лингвиста корабельный Мозг. Бауэр тут был почти ни при чем. Он только «накормил» Мозг газетами и книгами Синей планеты.
— Скорее, — повторил Павлыш, отключаясь.
Ранмакан слышал весь этот разговор. Он мог бы открыть глаза, но предпочел этого не делать. Если ты в плену, то лучше пускай враги думают, что ты еще не пришел в себя.
— Он уже очнулся, — сказал Павлыш Кирочке. — Только не хочет открывать глаз. Он волнуется. Пульс убыстрился.
— Еще бы, — сказала Кирочка. — Где же Бауэр? Если бы я оказалась на месте этого человека, я бы уже умерла от страха.
Ранмакан старался не шевелиться. Но чувствовал, что грудь выдает его. Она не могла удержать в себе вырывающийся воздух и в такт участившемуся дыханию вздрагивала, приподнимая простыню. «Они могут оставить меня для опытов. Я читал, что пьи делают опыты над живыми людьми».
Кто-то вошел в комнату. Ранмакан пытался угадать по шагам кто. Если шаги тяжелые, громкие — солдат, военный; если мягче — штатский. Шаги были почтя неслышными. Третий голос присоединился к двум прежним. Бауэр передал Павлышу коробочку лингвиста.
— Вот, — сказал он. — Язык Синей планеты. Правда, пока без тонкостей. Я останусь с вами?
— Оставайся.
Ранмакан постарался представить себе, о чем они говорят. Но не мог. Может быть, этот, вновь вошедший, спрашивает, готов ли пленный к опытам? К пыткам? И те, прежние, отвечают, что вполне готов?
Бауэр подключил тонкие провода лингвиста к пульту у постели человека.
— Включать? — спросил он.
— Включай.
Бауэр нажал кнопку лингвиста. Ранмакан вдруг услышал:
— Можете открыть глаза. Вы находитесь среди друзей.
2
Голос был невыразительным, ровным, механическим. В голосе таился подвох. Что они еще скажут?
— Вы можете открыть глаза, вам ничего не угрожает, — повторил механический голос. — Вы нас понимаете? Как вы себя чувствуете?
Больше не имело смысла лежать, делая вид, что ты ни при чем.
За прозрачным пологом, нависшим над кроватью, стояли три человека. Вернее, это были не люди, а существа, близкие к ним, и в то же время не люди. Это не были даже пьи, враги страны, враги Манве, враги Ранмакана. Он даже не знал, откуда эти люди. Может, с дальнего севера? И они странно одеты, очень странно одеты.
— Вы среди друзей, — повторил механический голос. Он, оказывается, принадлежал высокому человеку с курчавыми темными волосами и очень яркими голубыми глазами. Человек был весь в белом, даже перчатки, скрывающие его руки, были белыми, и в перчатках была какая-то странность, которую Ранмакан не смог сразу определить. Человек держал в руках черную блестящую коробочку.
«Может, это микрофон? — подумал Ранмакан. — Этот полог не пропускает звука, и это микрофон. Но почему тогда я слышал, как они говорили между собой?»
— Как вы себя чувствуете? — спросил человек с черной коробочкой в руке.
Ранмакан сказал:
— Хорошо.
И удивился, услышав, как тоненькая маленькая желтоволосая женщина, стоявшая рядом с тем человеком, громко ахнула и засмеялась.
— Спасибо, — сказал Ранмакан, глядя на женщину с желтыми волосами.
Потом он посмотрел на третьего человека. Третий человек — очевидно, тот, кто вошел в комнату последним, — был пониже ростом, чем человек в белых перчатках. Он был худ, и самыми выразительными деталями его лица был крупный нос с широкими ноздрями и губы, большие и четко очерченные, будто вырезанные по дереву.
— Поднимите руку, — сказал человек в белых перчатках. — Медленней.
Ранмакан поднял руку. Он понял, что человек в белых перчатках тут главный.
— Другую руку, — сказал человек в белых перчатках. Ранмакан подчинился.
— Вам не трудно?
— Нет, — сказал Ранмакан. — Я могу встать?
— Вам придется некоторое время полежать, — сказал человек в белых перчатках. — Вы должны отдохнуть и окрепнуть.
Ранмакан оглядел комнату, в которой он лежал. Это была странная комната. Стены и потолок в ней были светло-зелеными, матовыми, очень гладкими, без единого украшения. Непонятно было, откуда в комнату попадает свет, хотя освещена она была ярко. В комнате было также много приборов. Они стояли на длинном столе за спинами людей, на столике или тумбе в изголовье кровати и с этой тумбочкой составляли одно целое — непонятное переплетение светящихся дисков, шкал, трубок, шлангов и проводов. Некоторые из них тянулись к кровати, и, проследив их, Ранмакан понял, что они должны оканчиваться у его тела. Худшие его подозрения оправдывались. Он подопытный. Ранмакан снова поднял руку и обнаружил, что к кисти ее прикреплен один из проводов.
— Зачем это? — спросил он, стараясь не показать волнения.
— Приборы следят за вашим здоровьем, — ответил человек в белых перчатках. — Когда вы совсем выздоровеете, мы их снимем.
— Когда?
— Может быть, сегодня, — сказал человек.
И Ранмакан ему не поверил, хотя не стал показывать, что не поверил. Он должен обязательно перехитрить своих тюремщиков.
Маленькая женщина наклонилась к черной коробочке и спросила:
— Вы не голодны?
Коробочка не отличалась богатством интонаций: она сказала эти слова тем же мужским голосом. Ранмакан понял, что коробочка что-то вроде переводчика. И еще он подумал, что эти люди наверняка связаны с военными: ни такого оборудования, ни таких переводчиков в коробке ему еще встречать не приходилось. Наверно, он на секретной базе.
— Нет, спасибо, я не голоден, — сказал Ранмакан и тут же пожалел о своих словах.
Лучше есть, пока дают. В Манве было плохо с продуктами. Спекулянты подняли на них цены, и Ранмакан питался плохо и скудно. Наверно, у военных на базе по этой части куда лучше, чем в городе.
— Где я? — спросил Ранмакан.
— Мы вам все объясним, — сказал человек в белых перчатках.
Что же такое неладное у него с руками? В чем же дело? Ну конечно, как же раньше не догадался? Не может быть? Как бы невзначай, чувствуя, что за каждым его движением внимательно следят и хозяева этой комнаты, и приборы, которыми он прикован к постели, Ранмакан снова приподнял руку. Так и есть: и у человека в белых перчатках, и у женщин, и у того, третьего, на руках больше пальцев, чем положено иметь
