— Почему? Только первый час. Мы отлично до темноты успеем обратно. Нашел, Девкали?
— Да, — сказал тот, выбрасывая из вездехода носилки. И Павлыш понял, что он не может придумать никакой причины, которая бы оправдала немедленный отъезд. Сказать правду? Но что-то удержало его от этого. Может быть, то, что ему могут не поверить, не принять всерьез. Может, потому, что тогда Снежина — а с нее станется — решит немедленно пойти туда и исследовать следы. Когда раскапывали могилу, Павлыш старался не становиться спиной к лесу, и волнение его было столь очевидно, что Снежина даже спросила:
— Что, жутковато стало?
— Нет, — ответил Павлыш. — Просто я не думаю, что моя догадка была правильной, — песок может быть влажным.
— Сейчас все узнаем, — сказала Снежина.
Догадка Павлыша была правильной. От этого ему стало еще хуже. Носилки с маленьким высохшим телом старика нес он с Девкали, а женщины, несмотря на уговоры Павлыша, все время отставали. И руки были заняты. Павлыш все оборачивался, и Снежина, смеясь, говорила:
— Не бойся, не потеряемся.
— Кстати, крупных хищников на планете сейчас нет, — добавила Пирра. — Хотя мы их разведем снова. В ограниченных количествах.
Ничего не случилось. Также в тишине вернулись к вездеходу. Также, без всяких приключений, добрались до «Сегежи».
Павлыш говорил, шутил, слушал, как Снежина рассуждает о том, будут ли на обед взбитые сливки, а сам, чуть отвлечешься на секунду, снова видел глубоко отпечатанный в почве след, такой свежий, что края его не оплыли и виден каждый рубец подошвы.
7
— А теперь, Павлыш, успокойся и подумай. Первое: не показалось ли тебе все это?
— Нет, Геннадий Сергеевич, не показалось.
— Вторая возможность, — сказал Загребин. — Может быть, эти следы были оставлены в прошлом году, а над ними нависают ветви или ствол дерева защитил их от непогоды?
— Нет, — сказал Павлыш. — И вообще не стоит тратить время на придумывание причин, почему этих следов не было. Я знаю, что они были. Свежие следы.
— Вы неправы, Павлыш, — сказал Баков. — Мы обязаны рассмотреть все варианты. Абсолютно все. То, что вы рассказали нам сейчас, очень странно.
— Я знаю, что странно, — сказал Павлыш. Он прошелся по каюте, остановился около модели каравеллы над письменным столом и провел пальцем по бушприту. — Я отлично понимаю, что на вашем месте я бы также старался перебрать все варианты. Но поймите, я их уже перебрал. Следы были.
— Хорошо, Слава, — сказал Загребин. — Мы вам верим. Что из этого следует? Честно говоря, не знаю. Объяснить этого пока не могу.
— Объяснить можно, — возразил корона Аро. — И вы это объяснение знаете не хуже меня, капитан. На планете, которую мы считаем мертвой, есть люди, которые пережили конфликт. Вопрос не в этом — важнее узнать, кто они, войти с ними в контакт.
— А почему они не хотят вступить с нами в контакт? — спросил Баков.
— Ну, этому можно найти множество объяснений. Они могут, во-первых, и не подозревать о нашем присутствии. Горный сад находится в ста километрах от Манве. Во-вторых, они могут бояться нас. Кто мы такие? Пришельцы из космоса? Враги, пьи, выжившие в войне и пытающиеся оккупировать их страну? Или какие-нибудь другие загадочные существа, опять же, вероятнее всего, враги.
— Значит, — спросил капитан, — из этого следует, что, считая нас врагами, они могут предпринять враждебные действия?
— Могут, — сказал корона Аро.
В каюте было тихо. Только Павлыш быстро шагал по каюте из угла в угол по одной и той же прямой, и пластик чуть поскрипывал под каблуками. Из-за полуоткрытой двери доносились далекие голоса. Загребин, который знал обо всем, что происходит на борту, легко распутывал клубок голосов и шумов корабля: высокий гортанный голос принадлежит Ранмакану, — он научился играть в нарды и опять спорит с Малышом, своим постоянным партнером. Вот вспыхнула скороговорка тети Мили, — она отчитывает робота. Бухнула штанга, — Кудараускас закончил серию физических упражнений...
— Значит, так, — сказал Загребин. — Вы, Алексей Иванович, с Антипиным посмотрите, что можно сделать для обеспечения полной безопасности корабля и купола. На гравитационное поле энергии не хватит?
— Нет, мы не можем включить главный двигатель.
— Ну, подумайте. Рисковать мы не можем. А после ужина соберем экипаж и, я полагаю, жителей планеты. И поговорим. А пока я считаю разговор законченным.
Павлыш попрощался и сразу ушел. Он считал, что капитан слишком спокойно отнесся к новости. Даже не приказал немедленно снарядить разведдиск, который попробует выяснить, куда же ведут следы.
Корона Аро спросил:
— А тот кустарник, о котором говорила Пирра, привезли?
— Да, привезли. И еще привезли его автора. Совсем забыл вам сказать: корона Вас ждет в лаборатории.
Корона Аро закинул хвост на плечо и молча последовал за Павлышом.
— Ну и как? — спросил Баков, оставшись вдвоем с капитаном. — Может быть, послать диск в ботанический сад?
— Я уже думал, — сказал Загребин. — У нас нет сигареты?
— Я не курю.
— Да, забыл, извините. Я уже думал, но сейчас пятый час. Через час стемнеет. Мне не хочется начинать поиски в темноте.
— Хорошо, я пойду поговорю с Антипиным.
И Баков покинул каюту. Капитан Загребин постоял посреди комнаты, размышляя, не могла бы заваляться пачка сигарет где-нибудь в нижнем ящике письменного стола. Но потом, вспомнил, что сам приказал роботу выбросить все, что может напомнить табак. И робот проделал эту операцию очень тщательно. Капитан вздохнул и пошел все-таки к Снежине Пановой, надеясь, что ее нет в каюте. Он знал, что сигареты лежат у нее под зеркалом, похожим на Луи-Филиппа. Лучше взять сигарету потихоньку. Может быть, желание курить пройдет и не придется давать повода насмешникам позлословить над слабой волей капитана Загребина.
8
После ужина в кают-компании собрались члены экипажа и жители купола. Наверно, в последний раз они смогли все уместиться в этой небольшой комнате. «Пройдет еще сколько-то времени, и не только кают- компании, но и всей «Сегежи» не вместить жителей этой планеты, — подумал Загребин. — А может быть, уже и сейчас «Сегежа» не вместит всех жителей планеты? Может быть, где-то под землей или под водой живут тысячи людей, которые сами решили свою судьбу и не хотят никакой помощи извне?»
Неожиданное собрание нарушило привычную жизнь экипажа. Беспокойство усилилось еще и потому,
