обычная орава, которой наплевать, но мы знаем как они разделяются. Они так или иначе последуют за всяким, кто доберется до них последним. Вы видите, новости плохие.
— Вы уверены в этом? — спросил помощник генерального почтмейстера. Он был лидером республиканского крыла Объединенной партии и не прошло еще и шести месяцев, с тех пор как он говорил им, что они могут забыть о Бертраме.
— Да, сэр, — ответил Каринз. — И поддержка растет. Эти беспорядки на труловом въезде, вероятно, дали им еще пять пунктов, здесь не показанных. Дайте Бертраму шесть месяцев и он нас опередит. Как вам нравятся ихние яблочки, мальчики и девочки?
— Не нужно быть легкомысленным, мистер Каринз, — сказал Президент.
— Сожалею, мистер Президент, — Каринз совсем не сожалел и он победоносно ухмылялся помощнику генерального почтмейстера. Затем он щелкнул переключателем, демонстрируя иные расклады.
— Мягкие и твердые, — объяснил Каринз. — Заметьте, что голоса Бертрама весьма мягкие, но твердеют. Гармоновские настолько тверды, что их у него не отнять без ядерного оружия. А наши малость походят на масло. Мистер Президент, я не могу даже гарантировать, что мы будем самой большой партией после выборов, не говоря уж о том, что сможем сохранить большинство.
— Невероятно, — пробормотал председатель комитета объединенных начальников штабов.
— Хуже, чем невероятно, — покачала головой представитель коммерции. — Катастрофа. И кто победит?
— Бросайте жребий, — пожал плечами Каринз. — Но если бы мне пришлось говорить, я бы выбрал Бертрама. Он получает больше наших голосов, чем Грамон.
— Вы все молчали, Джон, — сказал Президент. — Что вы об этом думаете?
— Ну, сэр, довольно ясно, какой будет результат, кто бы ни победил, это пока что не мы. — Грант поднял стакан виски и с облегчением глотнул. Он решил выпить еще и черт с ней, с этой язвой. — Если победит Гармон, он выйдет из Кодоминиума и мы получим войну. Если верх возьмет Бертрам, он ослабит безопасность, Гармон со своими штурмовиками выгонит его и мы все равно получим войну.
Каринз кивнул. — Я не представляю, чтобы Бертрам продержался у власти больше года, вероятно, и того меньше. Этот человек слишком честен.
Президент громко вздохнул. — Я помню время, когда люди это говорили обо мне, мистер Каринз.
— Это все еще правда, мистер Президент, — поспешно заверил Каринз. — Но вы достаточно реалистичны, чтобы позволять нам делать то, что мы должны делать. Бертрам не позволил бы.
— Так что же нам делать с этим делом? — тихо спросил Президент.
— Смухлевать выборы, — быстро ответил Каринз. — Я выдаю здесь цифры популярности. — Он привел схему, указывающую большинство популярности в пользу Объединенной партии. — Потом мы продолжим накачивать липовые данные, в то время как люди мистера Гранта поработают на подсчитывающих голоса компьютерах. Черт, это же делалось и раньше.
— А на этот раз не сработает.
Они повернулись посмотреть на самого молодого человека в комнате. Ларри Мориарти, помощник Президента и иногда именуемый «еретиком на жаловании», покраснел от внимания к нему.
— Люди Бертрама уже работают в компьютерных центрах, но так ли, мистер Грант? Они разглядят это в один миг.
Грант кивнул. Он послал доклад днем раньше; интересно, что Мориарти уже переварил его.
— Сделайте это напрямик смухлеванными выборами и вам придется использовать для поддержки порядка Десантников Кодоминиума, — продолжил Мориарти.
— День, когда мне понадобяться Десантники Кодоминиума для подавления беспорядков в Соединенных Штатах, будет днем моей отставки, — холодно отчеканил Президент. — Я могу быть реалистом, но есть пределы того, что я сделаю. Вам понадобится новый шеф, господа.
— Это легко сказать, мистер Президент, — сказал Грант. Он хотел закурить свою трубку, но врачи запрещали ему это делать. Черт с ними, подумал он, и вынул сигарету из пачки на столе. — Это легко сказать, но вы не сможете этого сделать.
— Это почему же, — нахмурился Президент.
Грант покачал головой, — Объединенная партия поддерживает Кодоминиум, а Кодоминиум сохраняет мир. Худой мир, но клянусь богом — это мир. Я желал бы, чтобы поддержка договоров с Кодоминиумом не была столь основательно связанной с Объединенной партией, но это так и ничего тут не поделаешь. И вы чертовски хорошо знаете, что даже в партии Кодоминиум поддерживает только слабое большинство. Верно, Гарри?
Помощник генерального почтмейстера кивнул. — Но не забывайте, в группе Бертрама есть сторонники КД.
— Разумеется, но они слишком ненавидят нас, — сказал Мориарти. — Они говорят, что мы коррумпированы. И они правы.
— Ну и что с того, что они правы? — огрызнулся Каринз. — Мы здесь, а они там. Всякий, кто здесь ненадолго, коррумпирован. Если он не коррумпирован, его здесь не будет.
— Я не вижу смысла в этой дискуссии, — перебил Президент. — Лично я не люблю напоминаний обо всем, что я сделал, чтобы удержаться в этом кабинете. Вопрос в том, что же нам делать. Я считаю, что будет честно предупредить вас, что ничто не сделало меня бы счастливей, чем мистер Бертрам, сидящий в этом кресле. Я был Президентом долгое время и я устал. Я не хочу больше этой работы.
Глава ТРЕТЬЯ
Все заговорили сразу, крича Президенту, перешептываясь с соседями, пока Грант громко не прочистил горло.
