— Я едва ли могу винить вас за нежелание вовлекать полк в войну с нашими нанимателями.
Караульные из иррегулярных сил Патриотов в муниципалитете запротестовали, когда Фалькенберг строевым шагом проследовал к кабинету губернатора. Они попытались было загородить дорогу, но когда увидели его сорок караульных в боевых доспехах, посторонились.
Губернатор был широкоплечим бывшим ранчеро, преуспевшим в спекуляции продуктами. Он был умелым коммивояжером, мастером дружески сжать локоть и похлопать по плечу, сказать несколько набожных слов в нужных местах, но не имел никакого опыта военного командования. Он нервно взглянул на главстаршину Кальвина и караульных с мрачными лицами перед его кабинетом, когда Гленда Рут представила Фалькенберга.
— Губернатор Джек Силана, — сказала она. — Губернатор был активен в первую революцию, и без его финансовой помощи мы никогда не смогли бы оплатить ваш проезд сюда, полковник.
— Понятно. — Фалькенберг игнорировал протянутую руку губернатора. — Вы уполномочили новые грабежи, губернатор? Я вижу, некоторые все еще продолжаются.
— Наши наемники получили все налоговые деньги, — возразил Силана. Он попытался улыбнуться. — Мои войска разоряются, платя вам. Почему же федерашкам не внести свой вклад в войну? В любом случае настоящая беда началась, когда одна девчонка из города оскорбила моего солдата. Тот ее ударил. Вмешались несколько горожан, а его товарищи пришли на помощь. Началась драка и кто-то вызвал гарнизон прекратить ее…
— И вы потеряли контроль. — Заключил Фалькенберг.
— Эти предатели получили не больше, чем заслужили. Не думайте, что они не грабили города, когда победили, полковник. Эти солдаты видели сожженные ранчо, и они знают, что Алланспорт — гнездо предателей — федерашек.
— Понятно. — Фалькенберг повернулся к своему провосту. — Капитан, вы передали формально контроль губернатору Силане, прежде, чем это случилось?
— Да, сэр. Как было приказано.
— Тогда это не забота полка. Были вовлечены какие-либо из наших солдат?
Свобода несчастно кивнул.
— У меня под арестом семеро солдат и сержант, сэр. Шестеро других я лично передал дисциплинарному суду.
— Какие обвинения вы выдвигаете против них? — Некогда Фалькенберг лично повысил этого сержанта. Была у этого человека жилка садиста, но он был хорошим солдатом.
— Грабеж. Пьянство на боевом посту. Воровство. И вредное поведение.
— А другие?
— Три изнасилования, четыре крупные кражи и одно убийство. Их держат для суда. У меня также просьба провести расследование моих действий, как командира.
— Удовлетворена. Главстаршина.
— Сэр!
— Возьмите арестованных и созывайте общий суд. Какие у нас есть офицеры для следствия?
— Капитан Гринвуд признан хирургом годным только для легкой службы, сэр.
— Превосходно. Пусть он проведет формальное расследование действий капитана Свободы по управлению городом.
— Сэр.
— Что случится с этими людьми? — Спросила Гленда Рут.
— Насильники и убийца, если их признают виновными, будут повешены. Остальным — штрафная рота.
— Вы повесите собственных солдат? — спросила она. Она явно этому не верила, что выдавал ее голос.
— Я не могу допустить гнили в моем полку. — Отрезал Фалькенберг. — В любом случае Конфедерация подаст протест Кодоминиуму о нарушении Законов Войны.
Губернатор Силана рассмеялся.
— Мы в последнюю революцию протестовали достаточно часто, и из этого ничего не вышло. Я думаю, мы можем этим рискнуть.
— Неверно. Я так понял, что вы ничего не станете предпринимать?
— Я издам приказ прекратить грабежи.
— Разве вы еще этого не сделали?
— Ну, да, полковник. Но бойцы, они, вроде, как взбесились теперь.
— Я думаю. Если это не прекратили прежние приказы, новые этого не сделают. Вам придется наказывать нарушителей. Вы станете?
— Будь я проклят, если буду вешать собственных солдат, чтобы защитить предателей!
— Понятно. Губернатор, как вы намерены умиротворить эту область?
— Я послал за подкреплением…
