Павлов: Вам нужны метеоусловия по трассе?
Главный: Да, но и порты посадки и отправления!
Павлов: Ясно. Секунду!
Ищет взглядом на пульте селектора клавиш «Восточный сектор», нажимает.
– Александр Иванович!
С помощью главного конструктора и шеф-пилота Павлов пытался понять, что же случилось на самолете.
Главный: Вам не приходилось, Арсений Михайлович, во время испытательных полетов обращать внимание на негерметичные отсеки? Вот вы сели, только что были на высоте восемь тысяч метров, за бортом – минус сорок, а сели – температура в плюсе. Тепло…
Летчик: Сколько угодно! Вся машина мокрая от пота!
Главный: От росы, вы хотите сказать… Но это снаружи. А меня интересуют отсеки с агрегатами. Летчик: Какие?
Главный: Где коммутационные коробки электросхемы.
Летчик: Ясно!
Главный: Там вы не замечали конденсата сразу после приземления?
Летчик: Не могу положиться на память… Мы ведь испытывали Ил –18 лет пятнадцать назад, верно?
Главный: Все это верно; но и машина-то модели «Б». А тогда мы еще ставили коммутационные коробки негерметичные… Как мои очки. Представляете, на контакты электросхемы выпала роса – замыкание!..Вы не узнали… Простите, это я ЦДС…
Павлов: ЦДС, первый!
Главный: Я говорю, вы не выяснили, в этой машине электросхему при ремонте оставили прежней или модернизировали?
Павлов: Секунду! – Щелкает тумблером; пригибается к микрофону и отдает приказ четким, не терпящим возражений голосом: – Свердловск! – Особой срочности. Меняли ли на самолете при ремонте электросхему?
Диспетчер: Господи, как я это узнаю? На каком заводе?
Павлов: Это Должен знать главный инженер авиатехнической базы порта!
Павлов (главному): Значит, вы хотите сказать, что пожара на самолете не было?
Главный: Я это могу лишь предположить. Кстати, а ведущего инженера по самолету не нашли?
Павлов: Нет дома. – И через паузу: – Выходит, можно запустить аварийные двигатели?
Главный: Дорогой мой, двигатели залиты противопожарной жидкостью.
Павлов: Ясно. Запускать нельзя? Главный: Как вам сказать… Очевидно, баллоны у них заправлены жидкостью «три с половиной». Павлов: Ясно. Запускать можно? Главный: Видите ли, при пожаре жидкость «три с половиной» впрыскивается внутрь двигателя, в масляную ванну…
Павлов: Запускать нельзя?
Главный: Вообще-то жидкость, сами понимаете, с одной стороны, низкотемпературная, масло может застыть…
Павлов: Ясно!
Летчик: Масло на этой высоте и так застынет! Главный: Правильно. Все зависит от того, сколько времени прошло и какая температура за бортом. Павлов: Прошло около часа.
Главный: Вот видите! А температура воздуха за бортом минус пятьдесят. При таких условиях запуск двигателя очень осложнен, боюсь – невозможен. В инструкции мы вообще категорически запрещаем запуск двигателя в воздухе, если температура его масла ниже минус пяти…
Павлов: Это особый случай! Самолет идет на снижение, мощности не хватает…
Главный: Я понимаю, понимаю. Если бы этот случай был не особым… И все же без решающего эксперимента…
Павлов: Ясно! Товарищ шеф-пилот, сколько вам потребуется времени на испытательный полет?
Летчик: Но я же дома, а не на аэродроме! И экипаж…
Павлов: Ясно. Что должен делать экипаж? Летчик: Повторить ситуацию аварийного самолета…
Главный: Эксперимент можно провести и на одном двигателе – зачем рисковать машиной?
Павлов: Ясно. Нужна машина. Не обязательно модели «Б»?
Главный: Конечно, нет. Где вы ее найдете? Во всем Аэрофлоте их осталось, наверное, пять – шесть…
Павлов: Секунду! – Переключается на канал свердловского диспетчера: – Выяснили?
