Искусство драматургии

думаю я, а спасти тебя все-таки нужно, и нашла выход.

(Ибсен тянет время до начала главного конфликта. Призна­ния Норы фру Линне затянуты. Не совсем правдоподобно совпаде­ние визита Линне и прихода Крогстада. Но мы здесь обсуждаем не недостатки Ибсена, а развитие Нориного характера).

ФРУ ЛИННЕ: И ты никогда ему не скажешь?

НОРА: Да... Когда-нибудь, пожалуй... когда пройдет много лет и я уж не буду такая хорошенькая. (Норины мотивы по-новому освещаются: она ждет благодарности за свой поступок.) Ты не смейся. Я, разумеется, хочу сказать: когда я уже не буду так нравиться Торвальду, как теперь, когда его уже не будут разв­лекать мои танцы, переодевания, декламация. Тогда хорошо будет иметь какую- нибудь заручку...

(Теперь мы можем представить потрясение Норы, когда Хельмер скажет, что она плохая жена и мать, вместо того, чтобы похвалить ее. Это будет поворотной точкой в ее жизни. Ее детство умрет жалкой смертью, и с ужасом она впервые увидит вокруг себя враждебный мир. Она сделала все для здоровья и счастья Хельмера, и он отворачивается от нее, когда она силь­нее всего нуждается в нем. В Норе есть все необходимое для развития в определенную сторону. И Хельмер тоже действует в согласии с характером, данным ему Ибсеном. Послушайте, как он неистовствует, когда обнаружилась подделка.)

ХЕЛЬМЕР: О, какое ужасное пробуждение! Все эти восемь лет… она, моя радость, моя гордость... была лицемеркой, лгуньей... хуже, хуже, преступницей! О, какая бездонная про­пасть грязи! Безобразия! Тьфу! («Нора молчит и по-прежнему, не отрываясь, глядит на него», – это ремарка Ибсена. Нора смотрит на Хельмера с ужасом, видя чужого человека, который забыл о ее намерениях и думает только о себе.) Мне бы следовало предви­деть. Беспринципность твоего отца – молчи! (Ясно, что про­исхождение Норы помогло Ибсену создать ее характер, как и ее телесный облик – она несколько раз упоминает свою красоту, знает, что у нее много поклонников – но они ничего для нее не значат, пока она не решает уйти.) Ты унаследовала беспринцип­ность своего отца. Ни религии, ни морали, ни чувства долга.

Все это различимо в Норином характере в самом начале пье­сы. Она несла в себе все происшедшее потом. Это было в ее ха­рактере и направляло ее действия. Норино развитие очевидно. Мы видим, как ее безответственность и беспечность переходят в тревогу, тревога в страх, страх в отчаянье. В кульминационный момент она сначала цепенеет, затем осознает свое положение. Она принимает окончательное решение, столь же логическое, как превращение цветка в плод, решение, которое является результа­том предшествующей эволюции. Развитие – это эволюция, кульми­нация – революция.

***

Поищем теперь зерно возможного роста в другом персонаже – Ромео. Мы хотим выяснить, есть ли у него те характеристики, которые приведут его к неизбежному концу. Ромео, влюбленный в Розалинду, прогуливается и встречает своего родственника Бенволио, который спрашивает его, отчего он печален. Ромео жалу­ется на то, что его избранница «не задета стрелой Купидона». Бенволио советует ему поискать «других красот», но Ромео безутешен. Но позже он узнает, что Розалинда должна быть в доме давних врагов его семьи Капулетти, и решает отправиться туда, презрев смертельную опасность, чтобы хоть взглянуть на свою любимую. А там, среди гостей, он замечает девушку столь прек­расную, что на Розалинду уже и не смотрит. Он говорит:

Как кончат танец, улучу мгновенье –
Коснусь ее руки в благоговеньи.
И я любил? Нет, отрекайся взор!
Я красоты не видел до сих пор!

Решение принято – и его смерть неотвратима. Ромео решите­лен и дерзок. Обнаружив, что он полюбил дочь Капулетти – смер­тельных врагов его семьи – он не колеблется проникнуть в эту цитадель ненависти. Он нетерпелив и не слушает возражений. Лю­бовь к Джульетте сделала его еще отчаяннее. Ради любви он го­тов даже на унижение. Никакая цена не велика за Джульетту.

Когда мы видим его смертельно опасное предприятие, на которое он решился ради единственного взгляда на Розалинду, то мы уже можем вообразить и все то, на что он решится ради Джульетты. Никакой другой характер не встретил бы так много опасностей с таким бесстрашием. Возможное развитие было зало­жено в нем с самого начала пьесы.

Интересно, что некий Г. Магин в своих «Шекспировых стать­ях» утверждает, что невзгоды Ромео имеют своим источником его неудачливость и что, как бы его жизнь ни повернулась, он был бы также несчастен, как и в истории с Джульеттой. Г.Магин забывает, что Ромео, как и любой другой действует так, как ему подсказывает характер. Да, гибель Ромео предопределена, но не тем, что он неудачник. Его неистовый темперамент толкает его на то, чего другой легко бы избежал. Мы хотим, чтобы читатель запомнил одну важную вещь: Ромео сделан из такого материала, который обусловил и его свойства (порывистость и т.д.) и его дальнейшие поступки (убийство, самоубийство).

***

Замечательный пример роста есть в пьесе Юджина О.Нила «Электре подобает траур». Лавиния, дочь бригадного генерала Эзры Мэннона и его жены Кристины, говорит в самом начале пьесы молодому человеку, любящему ее:

ЛАВИНИЯ: (резко, грубо.) Я ничего не знаю о любви и знать не хочу. (Напряженно.) Я ненавижу любовь!

Лавиния – это центральный персонаж, и она живет в соот­ветствии с этим заявлением в течение всей пьесы. Преступная любовь ее матери сделала ее мстительной и безжалостной

Мы не намереваемся отговаривать от сочинения пышных мистерий или от подражания неутомимому Сарояну, поющему гимны красоте жизни. Все это может быть возбуждаюшим или даже краси­вым зрелищем. И мы не собираемся отлучать от литературы Герт­руду Стайн, так как нас радуют ее капризы и ее стиль (хотя, по совести, мы часто не понимаем, о чем она толкует.) Из упадка рождается новая жизнь. Эти бесформенные вещи тоже каким-то образом принадлежат жизни. Без дисгармонии не можег быть и гар­ монии. Но когда некоторые авторы очевидным образом пишут о ха­рактере и пытаются встроить его в слаженную конструкцию, а у них выходит лже-Сароян, то они настаивают, чтобы мы считали их труд пьесой. А мы этого сделать не можем, как ни стараемся, так же как не можем сравнивать интеллект ребенка и Эйнштейна.

«Идиотский восторг» Шервуда – как раз такая пьеса, хотя она и получила пулитцеровскую премию. Предполагается, что Гар­ри и Ирина – главные герои, но мы не улавливаем в них никакой способности к развитию. Ира – лгунья, а Гарри – отличный па­рень, вот и все. Только финал показывает незначительные пере­мены, но тут пьеса как раз кончается.

Лавиния, Гамлет, Нора, Ромео – это живые личности. Они знают, чего хотят и за что борются. А Гарри и Ирина просто слоняются без толку, не зная, что им делать.

ВОПРОС: Что вы имеете в виду, когда говорите «рост»?

ОТВЕТ: Например, король Лир хочет разделить королевство между дочерьми. Это ошибка, и пьеса должна доказать зрителям, что такой шаг безрассуден. Это достигается с помощью показа последствий этого поступка для самого Лира, показа его «роста» или логического развития, как следствия его ошибки. Сначала он сомневается, не злоупотребляют ли дочери данной им властью. Затем подозревает, что это так. Потом он становится уверен в этом и негодует. Он вне себя, он в ярости. Он лишен всякого уважения и опозорен. Он хочет покончить с собой. От стыда и печали он сходит с ума и умирает. Он сам бросил то зерно, из которого выросло то, что и должно было вырасти. Он не ожидал, что плоды будут такими горькими – но это следствие его харак­тера, который был причиной первой и главной ошибки. И он расп­лачивается за нее рост