общем, проходил курс лечения от алкоголизма – у доктора Назаралиева… Что ж тут объяснять еще?
Андрей крякнул – действительно, причина вполне убедительная для того, чтобы пропасть на три недели, а потом ходить и удивляться… И хотя в принципе можно было бы заготовить какое-нибудь респектабельное алиби, однако… однако чего только в жизни не бывает!
– Итак, я вас внимательно слушаю, – проговорил представитель мягким, располагающим к доверию голосом. Андрей прислушался к его интонации – человек с таким голосом просто органически не в состоянии причинить кому-то зло.
Дополняя друг друга, беглецы в подробностях принялись описывать свои злоключения, через раз повторяя, что никакие это не шутки, а полный беспредел, который остановить под силу только чрезвычайно крутому и бесстрашному парню, в гробу видавшему все авторитеты области, вместе взятые (предполагалось, что представитель расчувствуется, все бросит и немедля впряжется помогать нашим славным ребятам).
На последней четверти повествования в дверь постучали, боком протиснулся квадратный бритый череп Полякова и медоточивым голосом доложил:
– Там вас спрашивают – у нас или нет… Я сказал, что вы у меня в кабинете.
Опять небрежное «изыди» – череп благолепно смежил веки и поспешно ретировался. Андрей тут же нахмурился, привстал с места и несколько раз мотнул головой в сторону двери:
– Это они, они!!! – Лицо его выражало крайнюю степень озабоченности и тревоги. – Видите! Нет – вы видите?! Они уже знают, что мы здесь и что вы – с нами! Видите, какая оперативность!
– Че ты орешь! – тихо поправил соратника Иван. – Мало ли кто может представителю звонить – он занятой человек…
– Действительно, молодой человек, что вы так волнуетесь? – Представитель королевским жестом пригласил не беспокоиться: – Вы же со мной! Все – ваши злоключения кончились. Давайте дальше…
Не дожидаясь, пока Андрей успокоится, Иван вкратце завершил рассказ и вопросительно уставился на представителя. Тот на некоторое время задумался и начал озабоченно потирать ладошки.
– Ммм-да… Однако! Однако… Все, что вы тут рассказали, конечно, очень интересно и злободневно… Хи-хи… Зомби, злодеи… Гхм-кхм… Но, знаете ли… Эмм… Очень того… Неправдоподобно. Это – у НАС? Нет, если бы это где-нибудь в Москве, я бы понял… Там, знаете ли, такое случается – волосы на голове дыбом становятся… Но у НАС?! В нашей области?! Очень, очень неправдоподобно… Вы что ж – хотите сказать, что любой государственный чиновник – и я в том числе… Ха! Нет, ну вы даете…
Он умолк на полуслове, на миг задумался… И тут, в повисшей тишине, злобно зазвонил телефон на столе инспектора. Нет, ничего особенного в том, что у инспектора ГАИ звонит телефон – пусть даже ночью, – не было. Может, по делу кто… Только у Андрея вдруг почему-то нехорошо кольнуло в сердце, дурное предчувствие накатило волной холодного, раздирающего душу страха… Он посмотрел на Ивана – соратник на звонок никак не отреагировал, сидел молча и внимательно наблюдал за выражением лица представителя.
Тот снял трубку и с недовольной гримасой положил обратно на рычажки. Через несколько секунд телефон зазвонил вновь. Домашов крякнул, досадливо пожал плечами и потянулся к трубке.
Тут нервы Андрея не выдержали. Вскочив со стула, он рухнул боком на стол и попытался выдернуть телефонный аппарат из-под нависшей ладони представителя – с окольцованными за спиной руками это получилось из рук вон. Пиджаки среагировали моментально, метнулись, водворили прыгуна на место, в назидание ткнули кулаком под ложечку и надавили ручищами на плечи, не давая вскочить вновь.
– Не берите! Трубку не берите… – отчаянно завопил Андрей. – Это ОНИ!!! ОНИ!!! Они вас…
– Да успокойтесь вы! – раздраженно прикрикнул на сыщика представитель. – Все под контролем – здесь я, – и, не отрывая взгляда от застывшего в маске отчаяния лица Андрея, поднес трубку к уху.
– Слушаю! Да, Домашов… Кто?.. Это мне ничего не говорит… Что вы несете?! Что значит – «не перебивайте»?!. Вы знаете, с кем говорите?!. Нет, вы что – психопат?.. Что? Ладно – излагайте… – Внезапно он осекся и окаменел лицом. – Понял, все будет сделано! – ответил он через минуту невидимому абоненту и положил трубку.
Андрей с ужасом смотрел на чиновника, как на неотвратимо надвигавшуюся смерть. Иван, напротив, созерцал представителя с каким-то нездоровым любопытством, словно примеривал данную ситуацию на себя – только отвлеченно, понарошку как-то…
– Ну что, хлопцы, – будничным тоном заявил представитель, вставая со стула и направляясь к двери. – Прогуляемся в одно местечко, – и кинул через плечо пиджакам: – Возьмите их…
Упирающихся пленников без особого труда выволокли на улицу – пиджаки были дюже здоровы и хорошо знали свое дело. Возле крыльца стояли два «ДЭУ-Эспейро», в один из которых упаковали беглецов, затем представитель сообщил куда-то отлучавшемуся инспектору: – Этих психопатов я забираю с собой, майор. Документально отражать не надо – сами разберемся…
– Вы ошиблись, я капитан, – взволнованно отрапортовал Поляков, которого факт умыкновения двух задержанных совершенно не обеспокоил, а вот неожиданное повышение приятно озаботило.
– Я очень редко ошибаюсь… майор, – многозначительно сказал представитель и бросил водителю: – В Приютное…
Глава 4
Придя в себя, Себастьян обнаружил, что лежит на грубо сколоченных нарах, застланных шерстяной ворсистой материей. Нары располагались в углу просторной пещеры, посреди которой возвышался выложенный из камней очаг. В очаге горел огонь, вокруг, на чурбаках, сидели четверо мужчин и тихо разговаривали на незнакомом языке.
Он шевельнулся, прислушиваясь к своим ощущениям: обе голени и правая рука были упакованы в лубки, ребра сдавлены чем-то жестким, голова туго перетянута толстым слоем материи. Места переломов ныли, но тотальная боль, вгрызавшаяся в голову ненасытной гиеной, прошла.
Люди у очага заметили, что раненый пришел в себя, и неспешно к нему приблизились.
– Я ученый, – пробормотал по-английски Себастьян. – Миссия профессора Вольфгаузена. Катастрофа…
Мужчины опять переглянулись и пожали плечами. Были они бородаты, одеты в папахи и бурки, за поясами – кинжалы в богато отделанных металлом ножнах. Себастьян уловил краем глаза какое-то шевеление в дальнем углу пещеры, затем послышался плач грудного ребенка. Он напряг зрение – над детской люлькой возилась женщина.
– Я не есть солдат, – пробормотал гость по-русски. – Я ученый. Самолет – катастрофа. Я – не есть враг. Вы мне – помогать. Я вам – хорошо платить.
Бородачи снова переглянулись и как-то странно улыбнулись разом, обнажив великолепные зубы. Себастьян напрягся. Кроме родного, он довольно сносно владел английским и русским языками – далее его лингвистические способности не распространялись. Как объясниться с незнакомцами, которые, судя по всему, кроме горского наречия, ничего более не понимают?
– Нам высе равно, кито ты, – заговорил вдруг один из бородачей, ужасно коверкая русский: – Ты – гост. Сыпи, атдихай. Зыдэс я хазаин – Советы нэт. Ми тэбэ никому не отдат…
Себастьян поправлялся медленно. Почти месяц он лежал на топчане, пребывая в плену глиняных лубков и жесткого корсета из ивовых прутьев. Женщина – звали ее Абише – ухаживала за больным с ловкостью заправской медсестры: вовремя подсовывала под него узкий жестяной таз, а когда возникала необходимость, беззастенчиво мыла несчастного, не обращая внимания на его смущение.
За это время Себастьян, обладавший выраженной склонностью к постижению тайн чуждой речи, научился понимать язык горцев и произносить нехитрые фразы, необходимые в общении. Мужчины целыми днями спали, играли в кости и ели – с питанием проблем не было. Иногда они на несколько дней отлучались и возвращались обратно, пригоняя украденных в долине овец. Из их разговоров Себастьян понял, что родственный клан Мушаевых – отец, мать и четверо сыновей, – скрывается от властей и поэтому ведет уединенный образ жизни. Впрочем, четвертый сын ни от кого не скрывался – он сучил ножками в плетеной из прутьев люльке и жизнерадостно пускал пузыри. Ему были абсолютно безразличны проблемы взрослых – даже на свое имя и будущее предназначение он никак не реагировал: «Саид – ты настоящий джигит! Смотри, отец кладет тебе в люльку кинжал – расти мужчиной!» Холодная сталь колола нежные ручки ребенка, он недовольно кряхтел, но не орал – действительно, мужчина… Еще Себастьян узнал, что на
