есть только желание нести херню про «брызгая слюнями» — приготовь свою тощую сраку к хорошему пендалю. Все.
— Хороша система, нечего сказать.
— Система прекрасная и вполне устраивает людей разумных — обрати внимание, сколько их сюда ходит. Ну а предоставлять трибуну на 40 ООО человек малолетнему долбоебу никто не будет, расслабься.
— Посмотрел «1612». Это пропаганда за 12 народных миллионов или просто дерьмо?
— Я бы сказал — говно.
— Читал интервью режиссера — риторика, аналогичная той, что у автора книги. «Не важно, как было на самом деле, но Родину любить надо». Вот только от таких творений лично у меня патриотизм не возрастает, а вот авторов покалечить охота.
— Да там в каждом кадре видно, как они ее «любят».
— Автор книги, чувствуется, любит искренне. Но… «Простота — хуже воровства». Раскритикуют его книгу с такой-то доказательной базой, и будут очередные дымящиеся кучи. Неужели к написанию патриотической пропаганды не могли спецов привлечь, чтобы не придраться? Читал недавно «Огонек» за 1943–1944 гг. — вот так писать надо.
— В головах — сплошное антисоветское говно. Через него они как через призму смотрят на все остальное. В результате в произведениях тоже одно говно. И эти люди считают себя интеллектуальной элитой нации. Куда они эту нацию ведут?
— Вся их мотивация — срубить бабла. На чем — не так и важно. Теперь вот на «патриотизме». Точнее, прикрывшись «патриотизмом».
— Ну как тебе сказать, камрад? Слово — оно отдается в массах и дает результат. Какой результат дают речи на тему ненависти к своей стране?
— Дмитрий Юрич, это ты про кого? Про автора, спецов или?.. Если про спецов — не соглашусь, поскольку имею знакомых и даже родственников в Институте всемирной истории РАН — отъявленные «советчики». Именно специалисты высочайшего класса, а не трепачи типа Радзинских и Волкогоновых.
— Ну так пропагандой заняты Радзинские и Волкогоновы. Зайди в любой лабаз, Радзинский занимает стеллаж. Плюс передачи по ОРТ.
— Может, хоть кто-нибудь мне объяснит, почему мне нужно Родину любить?
— Пример, ничего личного. Вот у тебя есть папа и мама, оба не святые. Ты обсуждаешь с окружающими, что твой папа не сильно умен и как-то раз на свадьбе обоссался пьяный? Ты рассказываешь своим детям, что твоя мама — сварливая дура? Или ты среди друзей категорически не поддерживаешь рассказы в подобном ключе о своем отце? А детям рассказываешь, что у них хорошая бабушка?
— Дима! Конечно, не поддерживаю, но отец — это конкретный человек, с которым у меня есть не только формальная, но и эмоциональная связь, а с Родиной — только формальная запись в паспорте.
— Я ничего не могу с этим поделать, камрад. Лично я тут родился, тут вырос, тут живу — это моя Родина. Разговоры о любви к оной не веду и не поддерживаю, уважать и не позволять оскорблять — считаю необходимым.
— Равнять человека и абстракцию — по-моему, демагогия.
— Камрад, каким количеством людей ты по жизни руководил?
— Дима! С 1993 года я всегда начальник. Уровня начальника отдела. Руководил парой десятков людей почти непрерывно на разных работах. Самое тяжелое было руководить женским коллективом. Вот уж врагу не пожелаешь. Любили и уважали всегда. Я практически не докапывался до людей, только иногда взрывался с криками, матом и брызгами.
— Ну, то есть ты на основе личного опыта понимаешь, что в организации не нужна ни дисциплина, ни объединяющее начало? Опыт тебе подсказывает, что хороший коллектив — это случайно собравшийся сброд, глядящий на дверь?
— Я не хочу дискутировать о любви к Родине ради дискуссии. Шут с ней, с любовью. Я дядька старый, меня не переделаешь. Если уж я вбил себе в голову, что патриотизм неразумен, то таким и останусь, и сына таким уже вырастил.
— Верным путем.
— Мне не совсем понятна твоя концепция необходимости «правильной пропаганды» в ущерб объективности.
— Я не знаю, как тебе объяснить. Если ты руководил людьми и для тебя нужны подобные объяснения — либо ты врешь, либо у тебя какие-то серьезные психические нелады с головой.
—Я тебя понял. Опыт подсказывает, что ты во многом прав. Спасибо за объяснения. Но что-то внутри протестует против «лжи во спасение». Ведь так можно очень быстро научиться ловко оправдывать любые гадости, если они на пользу (не важно, как понимаемую пользу) абстрактным понятиям.
— Камрад, когда детям преподают историю — надо ли им в пятом классе объяснять, что Иван Грозный пялил товарищей в попу и вообще был слегка неадекватен? Или детям надо говорить несколько другое, и пусть уже потом, по мере роста, особо интересующиеся узнают и про это?
— Родину любить — это удел тупых. Но мы же с тобой умные!
— Ну, эта. Обрати внимание, насколько массово данное явление.
Оно:
а) не просто так;
б) не шибко ясно, что с ним делать.
— Массовые расстрелы?
— Виссарионыч пробовал — как-то не помогло.
— Я думаю, что в пятом классе надо говорить, что благодаря Грозному чума, скосившая пол-Европы, Россию обошла стороной. Ибо Грозный ввел санитарные кордоны.
— Ну, это ты думаешь, камрад. А люди вон сразу начинают про педерастию, ибо это имеет гораздо большее значение. Слезинка пидораса — вот что важнее всего.
— Лично знал таких преподов. И лет им было хорошо за 60, и доктора наук. Но лекцию про Иоанна начинали с его сексуальных и иных наклонностей.
— Ну, бывает фиксация — куда деваться. Ученые звания от склонности к педерастии не спасают.
