Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией

прикладному застолью.

– Товарищи офицеры!

– Всем привет. Присаживайтесь.

– Товарищи офицеры!

Вот вам еще один ностальгический анахронизм из военной жизни. Командир входит в помещение, первый увидевший подает команду. Когда в последний раз надевали форму, наверное, уже и забыли. Но каждый представитель подразделения с сугубо штатским названием «Бюро» – офицер. Это уже в крови, от присяги и до смерти. Если Париж – это праздник, который всегда с тобой, то офицер – это диагноз, который всегда в тебе.

Обратите внимание на команду «Товарищи офицеры» (ранее, до еврейского переворота 1917 года, – «Господа офицеры!»). Интересная команда, доставшаяся нам в наследство от легендарной Русской армии. Офицерам не командуют «смирно», как рядовым или смешанному контингенту на плацу. «Господа офицеры!» – то есть обратите внимание, кто пришел, и поступайте по своему разумению. Получается, можно не вставать и не приветствовать? Так точно, можно. В дореволюционной русской армии были четкие и бескомпромиссные требования к офицерскому достоинству и чести. И если кто-то из присутствующих офицеров имел основания полагать, что командир по каким-то причинам не соответствует этим требованиям, он мог позволить себе не вставать и не приветствовать. Разумеется, этому офицеру потом пришлось бы объясниться с коллегами и крепко обосновать свое наглое сидение. Но факт – мог, имел полное право, исходя из либерального характера команды. Кстати, были случаи (правда, очень редко, по пальцам можно перечесть), когда при появлении командира не вставали ВСЕ присутствующие офицеры. В таких случаях командир, даже не вдаваясь в подробности, сразу шел стреляться…

– Ну что, господа офицеры… Подведем итоги работы за истекшие сутки…

У господ серые от бессонной ночи лица и круглые от кофеинового передоза глаза. Этой ночью никто не спал, каждый на своем рабочем месте активно занимался рутиной. Кто-то шпионствовал – по графику, кто- то, сопя от усердия, обрабатывал материал. Вид, однако, у всех бравый: господа довольны собой и проделанной работой. А в круглых глазах вызывающе светится: ну да, понятно – малость напортачили. Задачу никто не ставил… Но по факту: уложили девять ублюдков наркомафии. Плохо, что ли?

Витя, кстати, на происшествие отреагировал на редкость терпимо. Кипеть и возмущаться не стал, только ехидно уточнил:

– Я что-то запамятовал… Какова основная задача вашего Бюро? Физическая ликвидация активных членов этнических группировок?

И, видимо прочитав во взгляде Иванова недвусмысленное: «…а было бы неплохо! Хорошая задача, я вам скажу…», покачал головой:

– Да уж, это, наверное, на генном уровне. Сколько волков ни корми…

А уже спустя минуту, прочитав рапорт Иванова, смеялся… Нет, давайте прямо: просто ржал, как некормленая артиллерийская лошадь, и в экстазе стучал кулаком по столу.

Чтобы понятно было, что же так развеселило большого государственного мужа, приведем выдержку из рапорта (весь рапорт оглашать не будем, он довольно подробный, кроме того, там содержится информация для служебного пользования).

Вот выдержка:

«Довожу до вашего сведения, что в ходе повседневных мероприятий научно- исследовательского характера были совершенно случайно убиты девять членов таджикской ОПГ, специализирующейся на торговле героином…»

– «Случайно»! «Совершенно случайно»!!

От избытка чувств Витя вспотел, стал опасно багровым и как-то непредсказуемо певучим:

– Какое замечательное слово! «Случайно»… «Когда мы встретимся совсем случайно, ваш взгляд, быть может, мне откроет тайну!» Мгм… Гхм-кхм… А может, и не откроет. Потому что вы будете немножко убиты. Ну – совершенно случайно убиты! А мертвые, как известно, весьма неразговорчивы и потому не открывают никаких тайн. Эмм… Ну и что – много пользы вы получили, укокошив этих несчастных таджиков? Результат какой-нибудь есть?

Увы, насчет результата пока что был полный провал. После вчерашнего происшествия и вплоть до сегодняшнего утра «слушали» и азербайджанцев, и таджиков. Никаких намеков на какие-либо изменения в отношениях между указанными группировками не обнаружили.

Анвар весь день молчал как рыба. Ближе к вечеру через какие-то источники узнал о трагических последствиях своей встречи с Андижо, тут же перезвонил «старшим» и стал оправдываться:

– Я здесь ни при чем. Это таджики сами друг друга перестреляли. При мне Сохроба грохнули, собирались остальных мочить. Я уехал. Думаю, у тех, которых они собирались мочить, оказалась хорошая поддержка. Короче, я тут ни при чем.

– Ты зачем по телефону о таких вещах болтаешь? – сурово одернули Анвара сверху. – Ни при чем – молодец, сиди спокойно. Будут от таджиков звонить – ты ничего не знаешь…

Это все, что касается азербайджанской стороны – перевели с ходу, без задержек. Лиза знает азербайджанский.

Таджики, наоборот, трещали без умолку весь день, вечер и полночи. Проводили свое расследование.

И вот тут возникли непредвиденные сложности. Клан, к которому принадлежал Андижо, в полном составе родом из Шахдаринского района Горного Бадахшана. То есть они, конечно, таджики, но… промеж себя почему-то общаются исключительно на шугнано-рушанском языке!

Записной полиглот команды – Серега – таджикский, в принципе, знает (как он утверждает, это просто изуродованный фарси), а вот шугнано-рушанским владеет на уровне «здравствуйте, спасибо, все было очень вкусно». Знаете, как-то не было мотивации учить шугнано-рушанский. В поле зрения Бюро «бадахшанские» попали примерно в то же время, что и азербайджанцы – в одной связке шли, но с контрагентами они общаются исключительно на русском, а с остальными членами таджикского землячества – на «общетаджикском». Материалов прослушки, которые требовали перевода с шугнано-рушанского, было мало – основной упор делали на азербайджанцев с их разветвленной дилерской сетью и крепкими связями с власть предержащими. Таджики-оптовики вообще достаточно закрытая система, проявляют себя мало, подступиться к ним трудно. В общем, пока как-то обходились.

Со вчерашнего утра и где-то до трех ночи информации от таджиков поступило больше, чем за весь истекший квартал. Вся информация была в аудио (для добычи распечаток нужно время), и это значительно усложняло задачу. На добывании работали двое, меняясь по графику, все остальные члены Бюро занимались обработкой: делили информацию на фрагменты – на слух, по интонации, фрагменты распределяли между собой и искали в разговорниках похожие слова. Да, пришлось вчера побегать в поисках шугнано-рушанских словарей и разговорников! Хорошо – столица, попробовали бы где-нибудь в горах поискать эти пресловутые разговорники…

Работа очень трудоемкая, целую ночь убили на то, что заняло бы у профессионального переводчика полчаса. Увы, приглашать специалиста со стороны по понятным причинам было нельзя.

– Ну все, достали! – озверело рявкнул Серега, потея над очередным фрагментом телефонной беседы. – С завтрашнего дня сажусь учить шугнано-рушанский. А заодно ваханский и всю восточно-иранскую группу! Чтоб они там все в одночасье сдохли, в своем распрекрасном Бадахшане…

В результате вышеперечисленных титанических усилий удалось выяснить следующее: таджики расследование провели, по существу дела далеко не продвинулись и вообще пребывают в полном неведении. Выражаясь интернациональным языком контингента, с которым теперь приходится работать Бюро, «кругом сплошные непонятки».

Да, еще – у таджиков имеется хиленькая версия об участии в этом деле некой «третьей силы». С кем встречался Андижо, никто не в курсе: инициаторы сделки выбыли по техническим причинам, таджики- строители знают только то, что родственники одного члена бригады привезли героин и хотели втихаря его продать. Ну да, покупателя им нашел Сохроб, есть такое дело. И – тишина.

Вполне закономерно, что Андижо, узнав о таком нехорошем поступке земляков, решил их наказать своими методами. Вопрос, кто наказал самого Андижо, остается открытым, отсюда и вытекает версия о «третьей силе».