В основном на первом этапе работало отделение розыска. Ничего оно не разыскивало, а просто активно добывало информацию. Молодежи у них было немного, в основном солидные на вид люди, и, как я понял, дело свое они знали. К исходу первой недели с начала работы у нас уже был вполне отчетливый абрис местной ситуации по обороту наркотиков, имелся приблизительный круг лиц, участвующих в этом обороте, и массив данных для работы. Вечером мое отделение собиралось у них в оперативном зале, и мы совместно с розыскниками разбирали, что удалось им добыть за предшествующие сутки. Нарабатывали базу. Да, из «розыска» присутствовали обычно человека три-четыре. Остальные дежурили на «прослушке» и в «наружке» (в наблюдении).
Днем мое отделение в полном составе на несколько часов прикомандировывалось к спецам. Разуваев обучал нас работать в коллективе (парами, тройками и всей кучей сразу) в режиме «адреналина» и в таком же режиме палить из разных видов стрелкового оружия, а также пользоваться холодным оружием и подручными предметами.
Надо вам сказать, тяжелые это были тренировки, хоть мы все молодые и крепкие. Поначалу я был жутко недоволен: зачем оперов гонять по программе спецназа?! Они этим годами занимаются, а мы вот-вот начнем активно работать, за неделю-другую все равно ничего путного из этого не выйдет…
Потом кое-что понял и смирился.
Одного парня из своего отделения я знаю, доводилось по работе встречаться. Такой же, как и я, звезд с неба не хватает, «серенький», скромный… Но – тоже «ворошиловский стрелок». Несколько раз за недолгий период службы применял оружие, и, по-моему, раза три – наповал.
Остальных не знаю, но все у меня как на подбор: жилистые, крепкие, молчаливые, тихие, скромные… Тренировки показали – все хорошо переносят нагрузки и боль и все неплохо стреляют. Даже крепко покувыркавшись, нахватав плюх от разуваевских садистов и побегав под завывание турбины, показывают стабильный результат…
Ага, вон оно что… Ну-ну… Не понял только, почему именно мы… У нас же спецназ есть! И вообще, поначалу я думал, что разными щекотливыми делами будет заниматься загадочный «отдел обеспечения». Зря, что ли, на них шапочки натягивали? Ну ладно, посмотрим, что из этого получится…
Больше всего из тех тренировок мне запомнилась «виолончель». Это Разуваев так ласково обозвал авиационную турбину. В тот же день, как убрали заборы, нам привезли несколько фур с кучей всякого хлама для полигона, и в числе прочего – авиационную турбину. Жуткая вещь, я вам скажу. Врубают эту турбину – и такой страшный рев стоит, что можно не только из обычного оружия стрелять, но, пожалуй, из гранатометов садить залпами. Турбина все глушит. А уж на нервы действует – я те дам! Вибрация, глухота, полная дезориентация. Поначалу, пока не привыкнешь, не то что стрелять по мишеням – непросто даже понять, что от тебя хотят вообще!
Думаю, для окружающих все вполне естественно: новое «КБ» занимается какими-то техногенными разработками. Тут, я заметил, таких звуков в округе хватает: частенько сирена орет истошно, как на учениях гражданской обороны, что-то завывает в разных местах наподобие нашей «виолончели», а то и помощнее, по ночам какой-то загадочный мелодичный звон раздается, странные выхлопы слышны, наподобие этаких «мягких» взрывов, при этом ощутимо потряхивает, как при подземных толчках, по небу разноцветные сполохи скачут…
Вообще, интересное здесь место. Постоянно какие-то чудеса творятся. Правильно придумали именно в этом месте расположить нас: тут можно запросто дивизию спрятать, не то что там какое-то управление численностью едва ли в сотню лиц…
По выходным наше отделение осваивало «землю».
Тут следует сказать об особенностях, которые упоминали управленцы при ознакомлении нас с местной спецификой.
С понедельника до вечера пятницы Черный Яр как будто вымирает. Все взрослое население, не работающее в «закрытых» учреждениях, уезжает на заработки в Москву. Зато вечер пятницы, суббота и воскресенье здесь – столпотворение. Волга, лес, огромное водохранилище – настоящее море, берегов не видно, с многочисленными укромными островками, великолепными песчаными пляжами и заводями. Короче, маленький летний курорт всего в ста километрах от столицы. Скажу для примера: тут с некоторых пор проводят чемпионат мира по водным видам спорта, так что делайте выводы. Как только Черный Яр «распечатали», москвичи тут же быстренько распробовали, как здесь все здорово, и повадились ездить сюда толпами. Многие за бешеные деньги снимают у местных квартиры на три летних месяца, устраивают себе что-то типа «шорт-тура». Местные гостиницы летом ориентированы исключительно на отдыхающих, работают в режиме курортных пансионатов, также исправно функционируют несколько домов отдыха, располагающихся в живописных местечках.
В общем, по выходным можно было спокойно работать, не утруждая себя «легендами». Разъезжай, где не перегорожено, знакомься с обстановкой и снимай, что пожелаешь, на видеокамеру. Где надо, стоят КПП и шлагбаумы, и все скрыто в густом лесу, так что лишнее снять не получится при всем желании.
Мы ездили по городу, отрабатывали оперативное взаимодействие, знакомились с местностью и достопримечательностями. Разделились так: три пары, три машины, плюс я – тоже на машине, но в связке с начальником отдела. Доценко хорошо знал город, ездил со мной, все показывал и объяснял.
Не знаю, почему Доценко катался со мной. Я изначально предложил такое деление: три рабочие пары и отдельно я – «основной», координатор. В таком составе удобно работать: вести «объект», чередуя машины, прикрывать «основного» при контактах с контингентом и так далее. Опер в обычном порядке на своей «земле» вообще, как правило, работает один, на свой страх и риск, три обеспечивающие пары – это предел мечтаний.
Доценко с таким раскладом согласился, но сказал, что на первых порах он меня малость «постажирует». Как будто бы я и сам не справился…
Черный Яр мне понравился. Красивый и тихий провинциальный городок, как будто застрявший в суровой эпохе сталинизма. Все здесь было сделано добротно и прочно, на века. Строили его, когда у страны было полно денег и на масштабные проекты не жалели средств. Повсюду сохранились лозунги из серии «Мирный атом – в каждый дом» и «Атом – не солдат, атом – рабочий». Теперешнее руководство города, неумело пытаясь заниматься коммерческим туризмом и строительством, палец о палец не ударит, чтобы поддерживать в порядке все, что им досталось в наследство от эпохи великих свершений. Набережная облицована великолепными гранитными плитами, от долгой неухоженности по стыкам проросла трава, кое- где плиты совсем сползли в воду. Огромный прибрежный парк в полном запустении, фонтаны, выложенные дорогущим разноцветным мрамором, не работают, фонари примерно через один выдраны с корнем, аллеи заросли. Спасибо, мусор убирают – столичные туристы жалуются, не дают совсем впасть в анабиоз.
Да, мусор убирают – но в девять утра, когда уже все гуляют и любуются видами. Лень встать пораньше. И вообще, все здесь существует в этакой меланхоличной полудреме. Любимая присказка местных – «Спокойнее, куда вы торопитесь?», обращение к незнакомцу – «товарищ».
Ни одного живого профессора или просто физика-теоретика не видел (они, говорят, отдыхают так же закрыто, как и работают, тут для этого полно укромных местечек), зато вся местная прислуга ведет себя так, будто это именно они двигают мировой прогресс вширь и вглубь. На москвичей смотрят свысока, с ленивой спесью, обслуживают в магазинах так, словно делают великое одолжение, жалобных книг тут нет в принципе. Вообще на всех, кто не принадлежит хоть каким-то боком к научно-исследовательской касте, смотрят как на людей третьего сорта. Поневоле вспоминается классик:
Вот такой славный городишко. Обидно, что совсем рядом со столь благодатным местечком (а по совместительству – величайшим наукоградом России) располагается Торквелово – величайшая наркодеревня России. Но ничего, бог даст, мы это дело вскорости поправим…
К концу первого месяца работы мы уже имели на руках практически полный расклад по всем коллизиям местного наркорынка.
Левый берег (так называемый «рабочий» район) прочно держали торквеловские. Никакой более-менее
