Ящер повернулся и сделал второй заход. Мне удалось снова увернуться. Здесь я заметил, что наконец ящер начал ослабевать. Он как бы утратил ко мне и вражду и интерес. Не будь этого, я уже вряд ли сумел бы увернуться и избежать отвратительных зубов. Когда ящер проносился мимо меня, я успел вновь крепко схватиться за копье и лег ящеру на голову. Животное таскало меня над самым дном. Я начал было подумывать о том, что нужно незаметно отцепиться и выплыть на поверхность.
Внезапно ящер рванулся, и я сполз на бок. Бессознательно, стараясь вновь залезть на голову чудовища, я обхватил его руками. Тело животного было покрыто противной липкой слизью. Превозмогая отвращение, я все крепче цеплялся за него. Но руки все время соскальзывали. Наконец я попал в какое-то углубление на костяной крышке и получил секундную передышку.
Ящер замер на месте, будто парализованный. Я был в полнейшем изнеможении. Мне трудно было даже разжать зубы, сдавившие загубник акваланга. Я отдыхал, повиснув на костяной крышке. Одной рукой я сжимал копье, пальцы другой впились в углубление. Мне некогда было размышлять над новыми загадками. Быстро отрезав от шишки кусок величиной с большую картофелину, я сунул его в нагрудный карман гидрокостюма. Я уже хотел было оттолкнуться от ящера ногами, когда заметил, что, несмотря на клубящуюся над порезом кровь, он затягивается тонкой, как копировальная бумага, пленкой. Но мало этого! Шишка начала медленно, но вполне ощутимо расти. Я следил за этим необыкновенным ростом до тех пор, пока не раздался щелчок, предупреждающий, что воздух в баллончиках на исходе. К этому времени шишка выросла на добрый сантиметр. Если рост не замедлится, то уже часа через три она восстановится полностью.
Поправив на груди бокс с фотоаппаратом, я оттолкнулся и пошел на поверхность. Уже лежа на воде и плывя к берегу, я взглянул вниз. Там, в глубинной зеленоватой тьме, виднелась массивная темная цистерна, которая медленно уплывала в противоположную сторону, унося с собой неразгаданную тайну.
Артур Викентьевич позвонил мне на работу. Он просил обязательно приехать сегодня вечером к нему домой. Целый день у меня все валилось из рук. Я не мог дождаться вечера. Время тянулось невыносимо долго. Неужели сегодня я наконец узнаю тайну сордонгнохской рыбы? Почти восемь месяцев прошло с тех пор. Артур Викентьевич невылазно сидел у себя в лаборатории. Он не подходил к телефону, отказывался отвечать на какие бы то ни было вопросы. Даже настырный Борис не мог от него ничего добиться. Валерий, правда, как-то намекнул, что Положенцев бежит от самого себя. Но Валерий всегда делает вид, что знает что-то, неизвестное другим.
Я не думаю, чтобы это было так. Просто человек с головой ушел в работу и не хочет отвлекаться по мелочам. И вот сегодня наконец мы все узнаем. Жаль только, что Валерий улетел на Алтай… Но я обязательно нлпишу ему, как только узнаю что-нибудь новое. Все-таки он первый увидел эту рыбу.
Целый час я бродил по Садовому кольцу. Шел мелкий, противный дождь, тротуар был как черное зеркало. Я решил прийти к Положенцеву не раньше восьми. Но сейчас без четверти семь. А я уже нажал звонок.
Я думал, что буду первым, но в комнате уже сидел Борис.
Артур Викентьевич предложил нам коньяку. Я выпил, а Борис не захотел. Сказал, что не пьет. Мы сидели и молчали, точно боялись заговорить.
— Знаете, — неожиданно начал Положенцев, — тот ящер, то таинственное существо, которое мы чуть не убили, бессмертно.
Мы даже рты раскрыли от удивления.
Борис с ходу возмутился:
— Ерунда! Неужели иначе нельзя объяснить существование в наше время доисторического животного? Выходит, что кистеперая рыба латимерия тоже бессмертна? Не ожидал я от вас, Артур Викентьевич, таких несерьезных шуток.
— Я не шучу, Борис, — мягко и печально ответил Положенцев.
Но Борис со свойственным ему упрямством продолжал долбить в одну точку:
— Судя по фотографиям, ваш ящер — близкий родственник десятиметровых змееподобных мезозавров, населявших моря в меловой период. В условиях Сордонгнохского плато они сумели сохраниться, как сохранился красный третичный мох.
— Вы не поняли меня. Ящер все же бессмертен. Как это произошло? В этом могут быть виноваты и вода этого озера, и его растения. Может быть, какое-то особое излучение. А может быть, оно по своей природе бессмертно….
— А что вам кажется наиболее вероятным? — спросил я.
— Не знаю. Меня не это интересует… Да и не любитель я строить гипотезы. Я привык оперировать только фактами. Кое-какие факты у меня есть. Если хотите, я вам их изложу.
Тишина стояла такая, что гудело и шуршало в ушах. Полусонная ночная бабочка билась в плафоне торшера… Молчал приемник. За стеклами окон молчал притихший мир. Молчали и мы.
— Я обработал у себя в лаборатории препарат, взятый мною у ящера. — Артур Викентьевич говорил как-то очень спокойно, неестественно спокойно. — Работы было достаточно, до сих пор опомниться не могу. Вам не все будет понятно, и я скажу только о результатах.
Он задумался. Закурил. Потом отложил сигарету и опять начал говорить, медленно расхаживая по комнате:
— Мне трудно вам рассказывать. Ты, Борис, как палеонтолог, знаком с основами биологии и современной биохимии. Но вот Роман… Геодезисту наверняка неизвестны некоторые очень важные принципы генетики и физиологии. Поэтому я буду говорить популярно. Тебе, Борис, придется немножко поскучать. Вы знаете, что такое ДНК, РНК, АТФ? Наверное, приблизительно знаете, но я все же еще повторю. Так вот, ДНК — двойная спираль, сложная молекула нуклеиновой кислоты, основной носитель наследственности. Она обеспечивает видовое бессмертие живых организмов, передавая неизменную наследственную информацию от предков к потомкам. Для нее не существует перерывов, вызываемых смертью. Она способна воссоздать самое себя из окружающих ее продуктов. Самое интересное, что природа задумала нас как бы бессмертными. В организме тридцать триллионов клеток. Но нужно лишь сорок делений, чтобы все клетки были заменены новыми. Деление омолаживает клетку. Она превращается в две новые, в точности похожие на старую, материнскую. В точности, да не совсем! И тут-то все дело. В структуре ДНК постепенно накапливаются ошибки. Ничтожные, неразличимые. Но клеток много, и, как следствие закона больших чисел, на сцену выступает смерть. Старость и умирание — это накапливание ошибок в структуре. Понятно?
Борис кивнул головой. Мне было не очень понятно, но главное я, по-моему, уловил.
— А нельзя ли как-то избежать этих ошибок, бороться с ними? — спросил я.
— Вы, Рома, уловили самую суть. — Положенцев положил мне руки на плечи. — Именно суть! Оказывается, можно избежать ошибок, которые накапливаются при митозе. На установке электронного парамагнитного резонанса я получил спектр нуклеопротеидов ящера. Это тоже двойная спираль, наподобие винтовой лестницы, ступеньками которой служат азотные мостики. Но в этих мостиках есть один секрет. Они не отделены друг от друга, как у всех животных и растений на земле, а, наоборот, соединены в особую, третью спираль, заполненную свободными атомными группками — радикалами. Как только при делении клеток в структуре какой-нибудь ДНК возникает дефект, он мгновенно устраняется этими радикалами. Они работают, как «скорая помощь», «Скорая помощь» вечности. Я выделил из препарата вещество, которое, если его ввести в организм, мгновенно размножится, проникнет во все клетки и сделает их бессмертными. Когда-то кто-то ввел это вещество в кровь доисторического ящера. Ящер донес его до нас. И вот теперь…
Зазвонил телефон. Положенцев взял трубку. Лицо его изменилось, словно кто-то причинил ему боль. Положенцев говорил сдержанно и односложно. Нельзя было понять, с кем он говорит. Он тихо сказал в трубку: «Да, хорошо, конечно…» — и осторожно опустил ее на рычаг.
Потом он повернулся к нам:
— Простите, друзья. Мне срочно нужно поехать в одно место. Это очень важно. Вы не сердитесь. Я сам вам позвоню, мы опять соберемся и обо всем поговорим.
