звенья и вообще выставить себя в наиболее выгодном свете.
А в личном разговоре с дотошным Витей придется выложить кучу деталей и фиксированно «застолбить» многие пункты плана. Потом, если вдруг что-то не срастется, кому-то по всем этим пунктам надо будет ответить. Угадайте с трех раз, кому? Раз… Угадали! Возьмите в блиндаже банку сгуща. Не стесняйтесь, не норму у хлопцев отбираете – это трофей. Петрушин с Васей мимо склада гуляли, вдруг смотрят: ничейные коробки стоят. Абсолютно ничейные. Дикие. Согласитесь, грех не взять!
Иванов через коммутатор вызвонил командира ОМОНа и порадовал:
– Пляши, Ефимыч. Есть «добро».
– Спасибо, ты молодец. Что мне руководству сообщить?
– Ничего. Будем работать, и все. Если вдруг что-то просочится, тогда и сообщишь.
– Уверен?
– На все сто. Расслабься и получай удовольствие. Я за все отвечаю.
– Ну, утешил. До завтра?
– До завтра. Да, кстати! Слушай, Ефимыч… У тебя какой радиопозывной?
– «Ямал». Но на время «прогулки», понятно, мы все это переиграем…
– Да нет, не в том дело… вот если бы тебе вдруг сказали придумать для вашей конторы кодовое наименование… Для таблицы взаимодействия, например. Чтобы это наименование соответствовало роду деятельности подразделения и в то же время отчасти ретушировало его подлинную суть…
– Это на фига? Будут таблицы составлять?
– Да нет, это так, просто из любопытства.
– А кому надо?
– Да мне, мне надо.
– Ну, если тебе… Тогда – «Забор».
– Почему?! – Иванов от удивления аж зубами лязгнул. – Почему именно «Забор»?
– Потому что забор. Это такая штуковина, которая что-то перегораживает. Блокпосты на трассах например. И эта штуковина имеет двойной смысл. Потому что, ко всему прочему, забирает всех подряд. Ну, не всех, а кого надо. Логично?
– Такое впечатление, что вы мыслите в унисон, – пробормотал Иванов.
– С кем мы мыслим? – озаботился Ефимыч. – Это кто такое придумал?
– Да так, есть тут один тип, – уклонился от ответа Иванов. – Ты не бери в голову, отдыхай. До завтра…
После этого команда неспешно поужинала с коньячком и в полном составе завалилась спать. Никаких дополнительных мероприятий в свете завтрашней операции проводить не стали. Если уж начальство постеснялось «врезаться», зачем самим себе режим ломать?
С утра оседлали Васин «бардак» и убыли на базу ОМОНа, прихватив всю потребную экипировку – до завершения операции возвращаться «домой» уже не придется. Подгузных оставили на «хозяйстве», поскольку мероприятия тылового обеспечения в планы команды не входили.
– Ага! – Встречавший команду Стерня от переполнявшей его одухотворенности и веры в совместные перспективы не сразу и слова нужные нашел. – Ага!!!
– Рады тебя видеть, Ефимыч. – Иванов пребывал в ровном рабочем настрое, даже не улыбался.
– А уж как мы рады, что вы рады! Думаю, правильно будет начать с чаю?
– Знаем мы ваш чай, – Иванов решительно отверг предложение. – Мы завтракали. Давай бегом подытожим по суткам, откорректируем хвосты и добьем, что осталось…
Представляю краткий отчет о проделанной за сутки работе.
Самое главное и полезное: тороватые омоновцы проявили себя джентльменами и все это время наперебой и весьма трогательно ухаживали за Лизой (у них в отряде женщин нет). В результате Лиза убыла на базу с наволочкой, в которой было много всего вкусного. Подарки, естественно, трескала вся команда, Лиза никогда не тихушничает и по-братски делится с коллегами. Вывод: женщина в команде – не всегда обуза.
Далее. Вчера составили предварительный план подготовки и проведения операции, определили элементы боевого порядка и разобрались с привлекаемым личным составом. Ефимыч подготовил список самых способных бойцов, Петрушин подробно расспросил о каждом, в принципе, утвердил, но сказал, что надо поработать с людьми вживую.
В течение трех часов отсутствующих бойцов потихоньку подменили на постах и доставили на базу. Теперь их товарищам придется тащить службу без смены в течение как минимум двух суток. Никто не роптал, люди к нагрузкам привыкли и знали, за что придется пострадать.
Пока меняли личный состав, наша лихая троица – Петрушин, Вася и лейтенант Серега – решили на всякий случай обследовать подступы к базе ОМОНа. На предмет подтверждения либо опровержения подозрений Иванова, что за базой могут наблюдать злобные друзья пленного шахида.
Ориентировались в основном на три полуразрушенные пятиэтажки, с двух верхних этажей которых хорошо просматривалась часть территории кирпичного завода. Пятиэтажки не понравились Иванову потому, что в начале сентября сего года он с Лизой заседал[16] в одном из этих зданий на предмет снайперского огня и лично имел возможность лицезреть территорию базы сверху.
– Опасное это дело, – остерег инженер сводного отряда. – Предыдущая смена в конце сентября там все заминировала крест-накрест. С этих «высоток» несколько раз снайпера работали, вот они и решили подстраховаться. А когда минировали, маленько пьяные были и потому карту нам не составили. Теперь сам черт не разберет, чего там наворочено. Зато с тех пор никто не беспокоит.
За информацию инженера поблагодарили, но на разведку все равно отправились, а для поддержки штанов взяли с собой Глебыча. С Глебычем не страшно.
Не торопясь, проверили два дома, временно нейтрализовав три растяжки с «Ф-1» и две «монки»[17]. Ничего там сложного не было, вполне примитивные сюрпризы, могли бы и без Глебыча обойтись. Следов присутствия вражьих наблюдателей не обнаружили. Работали тихо, перемещались скрытно. Засветились, судя по всему, на выходе с базы – там открытая местность, просматривается со всех сторон…
Когда уже приближались к третьей пятиэтажке, из окна нижнего этажа выметнулся серой тенью какой- то мужчинка, юркнул за угол и пропал.
– Ату его, ату, – без эмоций предложил Петрушин, давая команду разобраться в цепь и бросаясь вперед.
Мужчинка показал хороший результат на короткую дистанцию, но подвела его жидкая грязь родной тверди. Когда парни миновали последний дом, серая тень маячила уже на конце пустыря, еще несколько секунд – нырнет в канаву и скроется из поля зрения.
– Нежнее, Женя, – попросил лейтенант, отметив краем глаза, что Петрушин вскидывает к плечу свой «ВАЛ».
– Не учи отца, Ипат Са, – буркнул Петрушин и дал короткую очередь.
Мужчинка вскрикнул и рухнул в канаву, по достижении которой наверняка перестал бы быть доступным вражьим взорам.
Подошли, посмотрели. С первого взгляда было ясно, что грубый Петрушин как минимум на порядок превысил лимит допустимой нежности, о которой просил лейтенант.
Трупу было лет тридцать, при осмотре обнаружили два навороченных мобильника и детальную схему базы ОМОНа. Вот такие пироги.
– А может, никого не было и нам просто показалось? – с грустью в голосе предположил Петрушин. – Может, не стоит травмировать полковника из-за таких пустяков?
– Часовые все видели, – покачал головой Вася. – Сто пудов уже доложили Ефимычу. Так что…
– А может, все-таки…
– Куда там залупить?! – моторно заорал боец из пулеметного гнезда на крыше штаба соседней бригады ВВ. – Трассером шмальните, куда залупить?!
– Ой-е-е… – болезненно поморщился Петрушин. – Проснулись, соколы…
– Надо было нежнее, – безжалостно напомнил лейтенант Серега. – Теперь, ко всему прочему, придется умасливать этих коллег, чтобы не распространялись…
