Я хочу сообщить вам, что условия нашего предварительного договора несколько изменились. Вас это не очень расстроит?
«Меня очень расстроит, если во время обмена тебя пристрелят мои снайперы, не дав мне плотно с тобой пообщаться», – подумал Директор, но вслух, сами понимаете, выразился несколько иначе:
– Я вас внимательно слушаю. Кстати, вас разве не учили в школе, что красть нехорошо?
– Это вы про телефон? – засмущался шантажист. – Я его одолжил, вы не подумайте… Я его обязательно верну вам после, когда мы закончим наше дело. Эмм… В общем, я вынужден признать, что погорячился, назвав в качестве суммы цифру «три». Не учел кризиса и так далее… Теперь я все обдумал – мне достаточно одного. Вы довольны?
«А мне абсолютно без разницы. Ты все равно ни копейки не получишь, идиот!» – подумал Март и слегка напрягся. Если «упал» до одного, значит, будет настаивать на сокращении срока. Что это? Одумался, понял, в какую дрянь угодил, и теперь нервничает? Или нечто иное?
– Я не слышу ответа, Андрей Владимирович, – забеспокоился шантажист, как-то по-своему истолковав возникшую паузу. – Вас что-то не устраивает?
– Я привык осуществлять сделки на тех условиях, которые обговорены в самом начале, – «уперся» Март. – И страшно не люблю, когда вторая сторона вмешивается в мои планы, сообразуясь только лишь со своими интересами. Давайте так: как договаривались сначала, так и оставим. Через неделю произведем обмен, ничего переиначивать не будем. Мне, знаете ли, сейчас как-то недосуг – дела.
– Мне кажется, вы хотите сделать мне плохо, Андрей Владимирович, – расстроенно сказал шантажист. – Здравомыслящий человек не должен отказываться, если ему предлагают купить нужную вещь втрое дешевле, нежели она стоит на самом деле. Если он отказывается, значит, тут одно из двух: либо этот человек сумасшедший, либо он вообще платить не хочет, а полагает завладеть вещью, укокошив ее хозяина.
– Ну вот – вы обозвали меня идиотом, – нашел в себе силы пошутить Директор, удивленный столь верным ходом мыслей шантажиста. – А так было все хорошо! Вы были такой вежливый, предупредительный…
– Я не имею оснований полагать вас сумасшедшим, Андрей Владимирович, – продолжил собеседник, не обратив внимания на подначку. – А посему делаю вывод: своим отказом вы невольно подтверждаете мои опасения относительно ваших дурных намерений. Поэтому мы сделаем так: произведем обмен завтра, во второй половине дня.
– Пфф… У меня сейчас нет денег, – шумно выдохнув, сообщил Директор, едва сдержав ругательство. Нет, каков наглец! Что он о себе вообразил? – Так что, извините, но…
– А завтра к вечеру будут, – не дал договорить шантажист. – Я вас информирую: четыре бартерных рейса. За сутки. То есть из Белогорска в столицу и обратно четыре раза за сутки летает комфортабельный самолет «Ту-134». Не новый, но надежный. А может, два самолета или даже три, но факт: четыре рейса. В девять утра вы отправляете людей в Москву, в четырнадцать тридцать они возвращаются с деньгами. Вы, пока они летят, сделаете все необходимые звонки. А вечерком мы решим все наши проблемы.
– А если я откажусь? – напористо предположил Март, про себя уже решив, что придется соглашаться – другого выхода нет!
– Не откажетесь, – угадал шантажист. – Нельзя вам отказываться. Вы умный человек – я знаю. Вы наверняка понимаете, что в создавшейся ситуации именно я диктую условия. А вы вынуждены их выполнять.
– Где и когда состоится обмен? – поинтересовался Март, питая слабенькую надежду, что окрыленный успехом шантажист даст ему дополнительный шанс.
– Не торопитесь, Андрей Владимирович, – не стал баловать Директора противник. – Вы озаботьтесь насчет денег, а все остальное я вам скажу во второй половине дня. И прошу помнить: не стоит утруждать себя изготовлением «кукол» и размещением в пачках радиомаяков. Я буду с детектором и проверю каждую купюру. Вот… Ну и – радуйтесь, радуйтесь! Отчего такой кислый тон? Вместо трех – один. Это же как здорово!
– Да я радуюсь, радуюсь я, – стиснув зубы, подыграл Март. – Спасибо, что вы такой добрый.
– Ну и прекрасно, – благодушно резюмировал шантажист. – Вы там радуйтесь себе, а я пойду спать. До завтра…
– Как он выглядел? – мрачно глядя на Сашеньку, уточнил Март, возвратившись из «зимнего сада». – Особые приметы?
– Ничего особенного, – пролепетала дама, сжимаясь под тяжелым взглядом шефа. – Среднего роста, очки, матерчатый белый плащ, кепочка в стиль, галстук. Рыхлый такой, неповоротливый, неуклюжий… И… и все, пожалуй. Интеллигент, одним словом. До мозга костей интеллигент. У тебя… у вас неприятности из-за того, что я…
– Ничего страшного, – джентльменски буркнул Март, отпуская взглядом Сашеньку. – Это один старый знакомый.
– Правда? – с надеждой вскинулась Сашенька. – Ой, слава богу, я-то думала… Знакомый-знакомый, а телефон спер?
– Это он так шутит, – натянуто улыбнулся Март. – Шутник он у нас…
…Рудин подъезжал к заповеднику уже на закате. Предпосылки к тому, чтобы прибыть на место где- нибудь в обед, присутствовали в полном объеме: погода великолепная, трасса хорошая, на допотопную автодрянь гаишники внимания не обращали. Но «таблетка» по-мелкому капризничала: то ремень у нее слетит, то радиатор закипит ни с того ни с сего, то свеча засорится. Хорошо, что не случилось ничего серьезнее: в отличие от своего боевого брата Соловья – мастера на все руки, Серега в автоделе разбирался весьма поверхностно. Он только рулить любил.
– Я тебя расстреляю перед строем, сволота железная! Как только приедем обратно – кранздец тебе! – в ярости воскликнул путешественник, когда «таблетка» чихнула мотором и встала посреди дороги в последний раз. Пару раз крепко пнув капризную железяку по колесам, Серега сел на корточки и принялся тихо материться. Особая прелесть последней поломки заключалась в том, что до места прибытия осталось что-то около километра: «таблетка» заглохла на безлюдной лесной дороге, прямиком ведущей в усадьбу.
Откупорив мотор и не обнаружив ничего, что красноречиво намекало бы на характер поломки, Рудин сплюнул, показал машине выставленный вверх отдельно взятый средний палец правой руки и сказал:
– Ну тебя в задницу, бабуся. Брошу я тебя здесь – пусть волки съедят, – и затрусил по направлению к усадьбе, решив по прибытии отправить к «таблетке» ремонтную бригаду в лице Соловья. Конечно, стоило бы вообще взорвать к известной матери такое чудовище, но увы – нельзя. Надо же Гришу на чем-то везти!
Прогулявшись немного по лесу, Серега наглотался соснового экстракта и пришел в отличное расположение духа. Красота-то какая! После суточного асфальтового марева бор воспринимался отравленным организмом как отдохновение, ниспосланное свыше, – даже досадные мысли о проклятой «таблетке» как-то вылетели из головы.
Приблизившись вплотную к усадьбе, Рудин мимоходом глянул на наблюдательную вышку, рассмотрел маячившую под дощатой крышей фигуру и, приветственно вскинув руку, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы заорать что-то типа: «Что, не ждали?! А я вот он!!!»
Набрал, рот открыл и… повинуясь невесть откуда всплывшему, отработанному армейскому рефлексу, резко присел за кустик.
– Совсем нюх потерял… – ошарашенно пробормотал Серега, стравив воздух и уерзывая в кустик поглубже. – Вот так ни хрена себе…
Мужик на вышке был чужим.
Рудину повезло дважды. Во-первых, не успел заорать благим матом, во-вторых, этот чужой мужик в момент вхождения объекта в сектор его наблюдения был занят: повернувшись боком к дороге, он с кем-то разговаривал. И разговаривал явно не по-русски.
Сдав назад, Серега отошел подальше от дороги и сноровисто вскарабкался на высоченную сосну, ругая себя при этом последними словами. Теперь уже ясно было, что с самого начала, не будь у него столь расслабленного состояния после прогулки по лесу, можно было обратить внимание на кое-какие несуразности.
