исследование. Трупов мы, как и следовало ожидать, не обнаружили – то ли сами ушли, то ли уволок кто, дабы не оставлять следов. Все доступное демонтажу оборудование было снято, причем неторопливо, с чувством, толком, расстановкой – не гнал никто механиков. Стекла тоже отсутствовали, но, судя по куче мелкого крошева, они просто рассыпались при падении – стойки кабины слегка повело. А вообще машина сильно не пострадала: если бы имелась возможность вытащить ее, наверняка можно было бы заняться реставрацией, как отметил мой спутник.
– Я бы его за неделю отрихтовал, – сожалеюще вздохнул Валера. – Только не вытянуть его отсюда – разве что эмчеэсовской техникой… И не воняет. И крови не видать – не было тута трупов. Не было, а?
– Не было, – легкомысленно согласился я, проигнорировав характерные буроватые пятна на панели, – меня в этот момент заинтересовал валявшийся неподалеку в куче хлама предмет, совсем не гармонирующий с такими понятиями, как «дикие дети гор» и «тупоголовые аборигены». Выбравшись из кабины, я принялся с любопытством рассматривать истоптанный грубыми сапожищами механиков ноутбук «FUJITSU». – Такую классную вещицу угрохали, уроды… – посетовал я, сделав вывод, что компьютер безнадежно испорчен. – Видимо, по башке им били друг друга, дебилы, а он для таких развлечений не предназначен… У тебя мелкой отвертки нету?
– А вот! – радостно вспорхнул ко мне Поликарпыч, вытаскивая из-за пазухи набор отверток, пару плоскогубцев, кожанку с ключами и остро отточенный нож. – От нашего стола вашему…
– Да ты никак мародерствовать намылился! – притворно нахмурился я, выбирая две необходимые мне отвертки. – Это, между прочим, неэтично. Чему в школе учили?
– Ты бы лучше помог обивку снять, – не обратил внимания на последнюю фразу Поликарпыч – он шустро залез в салон и уже вовсю рвал заклепки из потолочной обивки. – Посмотри – натуральная кожа, мать его ети! Денег, что ли, некуда девать?! И поролон – нулячий. Недавно лежит, пару недель, не больше. Нет, ты смотри – натуральная, бляха-муха! Как раз – я пацану с нее куртку сошью.
– Брось ты ее, – буркнул я, пытаясь отделить растрескавшуюся клавиатуру ноутбука от корпуса. – Я твоему пацану новую куртку куплю. Кожа-то дырявая!
– Это ты свою компьютерию брось, – не согласился Валера, продолжая с увлечением снимать кожу. – Смотри – вдрызг расколошматили. Толку теперь с него!
– Полторы штуки баксов, – отреагировал я, отделив наконец клавиатуру. – О! «Винт» целехонек. Удивительное дело…
– А че с винтом станется? – удивился Валера. – Железо, оно и есть железо. А полторы штуки – это что?
– Это жесткий диск, – пояснил я, извлекая на удивление не пострадавший жесткий диск и укладывая его в карман куртки – если представится возможность, посмотрим, чего там у супостатов записано. Хотя, если бы что-то стоящее было, не бросили бы. И потом – дети гор не станут доверять свои секреты машине, воспитаны не так. Для них компьютер – не более чем красивая и престижная игрушка. Но все равно – хорошая вещица. За год работы в «Егоре» я освоил компьютер на уровне опытного «юзера» и успел заболеть РС-манией…
– «Винт», Валера, – это сленг. Жаргон, то бишь. А полторы штуки стоит вот эта разбитая хреновина. У меня была такого же типа, я цену по каталогу смотрел.
– Полторы штуки – это сколько в рублях? – озабоченно поинтересовался Валера, не переставая рвать закрепки.
– Почти тридцать тысяч рублей, – быстро посчитал я. – А тебе какая разница? Все равно изломана игрушка.
– С жиру бесятся, – хмуро буркнул Поликарпыч. – Совсем сдурели. Я за свою «Ниву» двадцать просил – не дает никто. Один хмырь предлагает за двенадцать – и все. Краше цены нету. А это – тридцать штук… С жиру бесятся! Кстати – на, это, наверно, от нее детальки.
Поликарпыч высунулся из кабины и бросил мне пластиковый футляр. Щелкнул подпружиненной крышкой – внутри покоились три трехдюймовые дискеты. На секунду сердечко замерло в могучей груди, кто-то звонко крикнул в голове: «Вот оно!!!» Однако тут же пришла на ум избитая истина о том, что горец и компьютер – понятия, далекие друг от друга, и в подавляющем большинстве случаев первый используется последним лишь в качестве красивой игрушки. Сердечко в могучей груди поскакало дальше. И потом – ну кто же будет открыто хранить информацию особой важности? Компьютер бросили, дискеты оставили – значит, что? Значит, ничего – пустышка. Это просто я такой подозрительный – потому как работаю один, без команды, от работы настоящей отвык и отвык от экзотики пограничья…
– Где эта хреновина была? – поинтересовался у Поликарпыча, рассматривая дискеты.
– Да тут, в обивке, – Поликарпыч отодрал очередной лоскут поролона. – Тут кармашки понатыканы – ну и лежало… А че?
– Да ничего, так, – несколько разочарованно пробормотал я, прочитав надписи на дискетах: «Системный для Windows» «Avp 32.arj», «Загрузочный для DOS, Drweb».
– Обычные рабочие дискеты. – Я сунул футляр в тот же карман, где уже находился жесткий диск, и, нашарив взглядом в куче хлама продырявленную канистру с остатками машинного масла, озарился озорной мыслишкой. Подобрав какую-то тряпицу, прихватил канистру и забрался на борт «КамАЗа». И вывел масляными здоровенными буквами, встав задницей к дороге: «Не ходи на Русь, чечен!!! Там живет твоя смерть…»
– Ты че это? – удивился Поликарпыч, заинтригованный моими телодвижениями. – А ну как прочитают? А потом… ну, того…
– Произведут графологическую экспертизу, снимут отпечатки, найдут и задницу надерут! – язвительно протараторил я и, зашвырнув канистру подальше от машины, добавил, потыкав пальцем в сторону ее падения: – И заодно баллистическую экспертизу зафиндячат. По траектории высчитают рост, вес, коэффициент олигофренения…
– Чего высчитают? – нахмурился Поликарпыч.
– Ты работай, Валера, работай! – неожиданно раздражился я. – Мы сюда, между прочим, не на экскурсию приехали! Пять минут тебе закруглиться!!! Все – время пошло!
Поликарпыч обиженно надулся и юркнул в кабину. Я досадливо сплюнул и полез наверх. Не было смысла объяснять глубоко приземленному мужичку Поликарпычу, что такое несвоевременно нахлынувшая ностальгия, – все равно не поймет. Когда я с командой работал в ЗОНЕ, мы частенько из озорства писали флуоресцентной краской на скалах и камнях близ караванных троп разнообразную похабщину. Дабы «сталкеры» читали и задумывались над смыслом бытия. Нет, действительной необходимости в этом не было. Была потребность. Как бродячие псы метят свою территорию, оставляя информацию собратьям по виду, так и мы, руководствуясь неосознанными хулиганскими посылами, желали подтвердить свои привилегии и права хозяев ЗОНЫ. Чтобы любая тварь, осмелившаяся погнать караван через ЗОНУ, тряслась от страха и твердо знала – это смертельно опасно! Незримые рубежи России охраняют не эфемерные законодательные акты и декларативные федеральные запреты, а реальные мастера ратного труда, жестокие и беспощадные. И мастера эти могут появиться черт-те откуда в любой момент, и надерут задницу всем подряд, и заминируют караванную тропу, так что лучше подумать сто раз – стоит ли соваться… Да, славные были времена, но вспоминать о них не стоит, печень от обиды пульсировать начинает. А «Не ходи на Русь, чечен…» – была нашей излюбленной писулькой. Только год назад эта писулька несла в себе вполне реальную перспективу скоропостижной смерти и страшную угрозу для супостата. А сейчас – это не более чем надрывный ностальгический всплеск растревоженных недр души моей.
– Больно мне, больно… – проскрипел я, усаживаясь в «Ниву» и от нечего делать принимаясь созерцать хмурую панораму едва видневшегося отсюда Сунженского хребта. Косматые меловые тучи, с раннего утра медленно обволакивающие небосклон, обещали угостить окраину России доброй порцией снега, напомнить изнеженным теплом южанам, что зима стоит на дворе. На душе у меня внезапно тоже сделалось пасмурно, тягостно заломило сердце, мысли мрачные полезли в голову. Я вдруг почувствовал себя лишним в этой жизни. Да, было время, была команда, была борьба не на жизнь, а на смерть – все это вписывалось в тутошний уклад, не вызывая ни у кого сомнения в необходимости их существования. Мы минировали тропы, отстреливали «сталкеров» и информаторов, охотились за тайнами и секретами ЗОНЫ, а противоположная сторона, как полагается, тщательно прятала от нас их, разминировала тропы и принимала все меры предосторожности, дабы как можно реже с нами встречаться на необъятных просторах приграничья.
