как-нибудь…
Лиза дернула плечиком, постояла с минуту у форточки и достала из сумки камеру. Да, надо снять все это безобразие до приезда оперативной группы. У нас уже не раз бывало такое, что по ходу деятельности команды возникали разные осложнения как мелкоуголовного, так и откровенно убойного характера. И за это потом злые коллеги из разных ведомств пытались подвесить на нас всех доступных собак и прочую животину. Так что, наученные мы горьким опытом, страхуемся как можем.
– Вот так ни фига себе, съездили за машинкой…
Иванов посмотрел на часы, чертыхнулся и достал телефон. Ошалев от впечатлений, мы непродуктивно потратили минут семь. Мелочь вроде, правда? Но семь минут – целая вечность для первого оперативного решения по ситуации. К примеру, за это время можно покинуть не только город, но и пригородную зону охвата спецмероприятиями типа «Кордон», «Гастролер» и так далее. То есть свалить насовсем, окончательно и бесповоротно. Потому что вне города по трассе с постами ездить не обязательно. А здесь повсюду такой ландшафт, что без всяких дорог можно добраться до любого грузинского перевала…
– Не понял… Они что, сговорились сегодня?!
Братковский, местный дивизионный контрик, не отвечал. Телефон оперативного дежурного по контрразведке тоже молчал. Иванов от возмущения пошел пятнами и отчетливо вымолвил пару непечатных выражений. Это редкость – чтобы вот так при даме. Однако, и в самом деле, чего это они? Ладно, Братковский занят допросом, отключил телефон. Но дежурному-то сам бог велел постоянно находиться на связи!
– Да чтоб вы все сдохли, уроды горбатые! – Иванов опять стал набирать кого-то из нужных нам абонентов. – Саботажники, блин…
Да, связь с контрразведкой нам сейчас нужна как воздух. Если непонятно, объясняю. Кто-то убил семью Руденко. Как раз в тот самый момент, когда мы его взяли. Есть все основания предполагать, что это как-то связано с нашим интересом к нему. В противном случае очень уж фантастическое совпадение получается, такого в жизни просто не бывает!
Теперь нам надо как можно быстрее поднять на ноги все окрестные силы правопорядка. Чем черт не шутит, вдруг успеем отловить супостатов. В таком деле даже самый минимальный шанс нужно использовать с максимальной отдачей. Так вот, «поднять» – это только звучит легко и просто, а на деле все значительно сложнее. Позвонит Иванов дежурному по УФСБ, милиции и так далее, сообщит о ситуации, представится… А кто такой Иванов? Какой-то полковник контрразведки, никому здесь не известный, с расплывчатыми полномочиями, подтверждать которые целое дело. Короче, на место должна прибыть опергруппа, которая разберется в ситуации и доложит по команде, только после этого на верхах будут принимать решение об объявлении глобальной операции. Времени уйдет – туева хуча.
Кроме того, есть ведь еще и другой аспект. Как раз тот самый, по поводу которого бледнолицая Лизавета снимает сейчас трупы и обстановку на камеру. Если даже по-хорошему разобраться, мы в этом деле как минимум свидетели и придется нам крепко застрять здесь, чтобы принять участие в следственной процедуре. То есть об оперативной работе по горячим следам даже и мечтать не стоит.
Ну а если не по-хорошему? Занимались ОРД (оперативно-розыскной деятельностью) на свой страх и риск, без всяких санкций, самочинно задержали уважаемого военного, затем вперлись в его дом, а там… И попробуй вот так с ходу, навскидку, докажи, что это всего лишь роковое совпадение! Ни фига себе, совпадение…
А Братковский местный и всех тут знает – у него работа такая. Начальнику контрразведки дивизии по должностным обязанностям положено взаимодействовать со всеми подряд «смежниками». И он в курсе нашего мероприятия. То есть два звонка начальникам соответствующих ведомств – и все проблемы решены…
Номер коммутатора дивизии у нас был, узел связи в том же здании, телефонисту два шага сделать, толкнуть оборзевших контриков… Но этот номер почему-то тоже не отвечал. То ли поменяли (а мы давненько в здешнюю дивизию не звонили, незачем было), то ли еще по каким причинам. Номера оперативного дежурного по дивизии ни у кого не было.
Вот такая досадная мелочь, на которую в хорошо поставленных боевиках обычно никто не обращает внимания. Там ведь как все показывают: место происшествия, лица героев (крупным планом и в панораме), кто-то задумчиво лезет в карман за мобилой – и все. В следующем кадре на месте происшествия уже полно оперативно-следственных товарищей, которые деловито занимаются привычной работой, а героев где-то в сторонке по-отечески журит (обратите внимание, не жарит, а именно журит) строгий, но справедливый начальник.
Увы, увы – если бы оно всегда так было в реальности…
– Ну и что теперь нам делать?
Да, это вопрос. Это ведь Иванов у нас мозг, обычно ему все задают такого рода вопросы. То есть связи с контрразведкой нет, время бежит, с каждой минутой и без того незначительные шансы на успех медленно, но верно тают и вот-вот исчезнут совсем.
Посомневавшись с минуту, Иванов тяжело вздохнул, набрал спецпредставителя президента по ЮФО и коротко доложил о ситуации.
Что говорил Витя (это мы так фамильярно зовем его промеж себя, товарищ он совсем не старый и ведет себя соответствующим образом), я не слышал, но, полагаю, в этот момент его голос не звенел переливами восторга. Он ведь не ставил нам задачу заниматься каким-то там Руденко, это мы все сами, по своей инициативе. А теперь, значит, ему давать указание местным властям об экстренной организации заградительных спецмероприятий и воспрещение привлекать нас к следственным действиям по факту случившегося!
– Держи, – Иванов, закончив общаться со спецпредставителем, протянул свой спутниковый телефон Косте. – Остаетесь с Лизой здесь, ответите на вопросы. Если что, сразу звонишь Вите. Лиза, камеру Сергею отдай. Мало ли…
Это означало примерно следующее: Витя, конечно, замолвит за нас словечко… Но нельзя исключать такой вариант, что оставленные на месте происшествия товарищи будут подвергнуты некоторым неприятным процедурам сугубо дознавательного характера.
После этого мы отбыли в дивизию. Помощь Братковского нам уже была не нужна, но надо было срочно перекинуться парой фраз с господином Руденко…
Знаете, есть такая старая песня «А город подумал – ученья идут!». Мужик летел на самолете, маленько недолетел и рухнул. Но вытянул за город и спас всех подряд. Молодец, короче, настоящий мучачо.
Мы тоже сначала подумали, что нам сегодня фатально не везет: приехали экстренно пообщаться с преступником и попали на тактико-строевое занятие или отработку «вводных» по взаимодействию составляющих боевого расчета при отражении нападения на военный городок.
– Та-та-та-та-та…
Сначала была длиннющая очередь поперек дороги, метрах в трех от бампера нашей «Нивы». До транспортного КПП осталось метров семьдесят, вдруг – пулеметный рокот, ровная стежка фонтанчиков грязи, и солидный хлопок в зад. «Таблетка» шла близко, а тормозит она не так легко, как «Нива».
– Ни хера себе, новости! – возмутился Вася, вываливаясь на ходу из машины и кубарем скатываясь в кювет.
Остальные тоже не замедлили последовать его примеру. Ну и что – мирный город, мало ли чего там кому в голову взбрело! Сначала надо укрыться, а уже потом осмотреться и разбираться по ситуации.
Укрылись, осмотрелись. Уже темнело, но диспозиция просматривалась. На крышах – дежурные огневые средства, бойницы в заборе ощетинились стволами. В общем, дивизия в обороне.
– Лежать! – заорал кто-то с КПП. – По одному – на площадку! Руки на голову! По одному! Если двое пойдут – огонь на поражение!
– Это сейчас на «большой земле» вот так вводные отрабатывают? – угрюмо буркнул Иванов, первым направляясь к парковочной площадке у КПП. – С боевой стрельбой и заваливанием всех подряд в грязь? Да, мы там, у себя, отстали от жизни…
Нас поставили под стволы, обыскали и отобрали оружие. Удостоверения наши никого не впечатлили, молодой краснощекий лейтенант – командир ГБР (группы быстрого реагирования) – со здоровым сарказмом
