Потом возникли некоторые обстоятельства, в результате которых команду в полном составе, едва ли не насильно, заставили уйти в отпуск. Но отдыхать как нормальные люди эти негодяи не обучены и потому опять влезли в некую сомнительную историю. Слава богу, все закончилось хорошо. Оказалось, что на этот раз ликвидировали кого надо и даже удостоились благодарности от ряда очень высокопоставленных товарище[14] й.
После таких результатов вопрос о расформировании команды уже не стоял. Витя потирал лапки и строил грандиозные планы, а команда продолжала пребывать в подвешенном состоянии временного статуса. От предложения сверху насчет комплектования на базе команды расширенной штатной структуры Витя наотрез отказался. Как опытный аппаратчик, он прекрасно понимал, что такая структура мгновенно будет переподчинена по ведомственной принадлежности, и скорее всего, федеральной службе безопасности. С чекистами у нашего куратора давненько сложились ревниво-конкурентные отношения по формуле «кто кого переплюнет», но не это главное. Куратору просто не хотелось расставаться с удобным инструментом, которым он по сути пользовался единолично для осуществления своих амбициозных планов.
Мотивация отказа была простая и емкая: мы, вообще говоря, набрали в команду отъявленных негодяев, которых до сих пор не выгнали вон только за высокий профессионализм. Пока их немного, это явление вполне терпимое и управляемое. А если их будет побольше, за последствия я не отвечаю. Кроме того, контртеррористическая операция вот-вот закончится, и мы их опять отправим туда, откуда взяли. Пусть увольняются к чертовой матери или продолжают трепать нервы своим родным командирам…
Первым на месте происшествия побывал помдеж (помощник оперативного дежурного).
Началось с того, что неожиданно заткнулся коммутатор. А это основной рабочий орган в звене связи: штаб – подразделения и дивизия – внешний мир.
– Совсем оборзели, уроды, – сказал дежурный и послал помдежа выдать там всем на орехи.
Помдеж – опытный прапор тыла, – обнаружив в здании узла восемь трупов, в прострацию не впал, а все сделал как надо. Вызвал по рации оперативного, поднял в ружье все элементы боевого расчета, не сообщая причину (чего панику сеять – сначала разобраться надо!), и с коммутатора позвонил начальству. Приходите, посмотрите…
На момент прибытия команды узел был оцеплен взводом спецназа, и в радиусе прямого выстрела вокруг не было ни одного лишнего человека. Только те, кто по делу.
По делу тут были: комдив, военный прокурор гарнизона, помощник военного прокурора, начальник связи, начмед дивизии и вызванный из дома (проживает в общежитии на территории городка дивизии) заместитель начальника особого отдела майор Феоктистов.
Все сидели на крылечке и сосредоточенно курили. Уже наваливались сумерки, но очертания лиц еще можно было различить. И были эти очертания, на взгляд Иванова, чрезвычайно суровы и недружелюбны, а местами и вовсе враждебны. Впрочем, тому имелись вполне очевидные причины – ничего личного, просто обстоятельства так сложились.
Никаких там опергрупп на месте происшествия пока не было. Допустили только медика, чтобы подтвердил факт. Медик под присмотром прокурора обошел помещения, произвел осмотр, сообщил:
– Все восемь – готовы. Колотые ранения в сердце.
– Прямо-таки в сердце? – не поверил прокурор. – И только колотые? Ни пулевых, ни порезов?
– Именно так, – подтвердил начмед. – Удивительно: все раны нанесены спереди! Ну ладно, связисты – военная интеллигенция. Но особисты? Ведь здоровые крепкие мужики, специально обученные, вооруженные. Бред какой-то получается! Или совсем не сопротивлялись, или эти, которые их, – того… В общем, просто какие-то мастера художественной резки…
Дурную шутку списали на возбужденное состояние: хоть и медик, но – восемь трупов, а тут ведь не война, мирный город вроде бы…
Ситуация на первый взгляд была достаточно странной: в городе и окрестностях уже вовсю свирепствовали «Перехват» – «Гастролер» – «Кольцо» – и так далее, а комдив и военный прокурор по инстанции пока что ничего не докладывали. Хотя должны были, по идее, сообщить немедленно, как и полагается при чрезвычайном происшествии такого масштаба.
Саботажники, что ли?! Нет-нет, не подумайте плохого. Ребята правильные, все делают как надо. Прежде чем докладывать, надо ведь собрать всю исчерпывающую информацию по теме. Сообщение «у меня восемь трупов» неизбежно повлечет целый шквал вопросов со стороны высокого начальства. Как, откуда, почему, при каких обстоятельствах?! Это, напомню, не военная зона, а мирный город. И попробуй не ответь хотя бы на один или ответь неправильно – можно ведь и погон лишиться. На фиг нам такой командир (начальник), который не владеет обстановкой в своем «хозяйстве» и чего-то там мямлит насчет невыясненных обстоятельств?!
А собрав информацию, тоже торопиться не стоит. Потому что в таких случаях очень многое зависит от правильной подачи. Надо крепко подумать, какие факты выпятить, на чем сделать акцент, а что оставить в тени, обозначив лишь штрихами. Подашь неправильно, можешь также остаться без погон. Вот так все сурово. А еще говорят, что начальство у нас жирует и как сыр в масле катается! Я вам компетентно сообщаю: среди военного и ведомственно-силового начальства инфаркты, инсульты и прочие апоплексические неурядицы случаются на порядок чаще, чем в управленческом звене штатских организаций.
Так вот, начальство не торопилось с докладом и ожидало чудесного появления полковника Иванова. Потому что успели выяснить: Братковский звонил на второй КПП, велел пропустить к нему полковника Иванова с людьми и на транспорте. Потом этот Иванов уехал, а через некоторое время на узле все умерли. Кто такой Иванов, выяснили быстро – в дивизии были люди, которые знали полковника лично и кое-кого из команды. Но чего конкретно он тут делает, никто так и не понял. Ему, вроде бы, положено в Ханкале сидеть и заниматься оперативной работой с тамошней публикой.
А поскольку начальство в чудеса верило слабо, как только прошла информация об Иванове с командой, на ноги была поднята вся дивизия. Оказывается, пока наши славные ребята ехали сюда с Юбилейной, их по всему городу уже разыскивали по поверхностным приметам сотни полторы военных товарищей. А на всякий случай – вдруг попадутся! – дали «прикидочную» ориентировку милицейским постам…
Иванов запираться не стал, выложил все как есть, коротко и толково – понимал, что товарищам надо как можно быстрее доложить. Следили, засекли, поймали, привезли. Поехали на обыск, позвонили – вроде все было в порядке. Прибыли по адресу, а там…
В этот момент на мобильный военного прокурора позвонил местный милицейский начальник и со свойственной ребятам из органов прямотой потребовал срочно доставить к нему Иванова со всей бандой. Ну того самого, на которого дали ориентировку милицейским постам. Двоих его субчиков взяли – прямо на месте происшествия. Неплохо было бы и остальных заполучить для задушевной беседы. Есть информация, что он только что приехал в дивизию, так что…
Минут через пять, пока Иванов рассказывал, что там случилось на Юбилейной и какие есть предположения по этому поводу, комдиву позвонил начальник местных чекистов и тоже попросил Иванова для аудиенции. Они там, оказывается, на месте происшествия, никак власть поделить не могут, и надо бы прояснить ситуацию. То есть если это уголовщина, значит, милиция будет заниматься, если особо тяжкое – прокуратура, а если терроризм – понятно кто. И потом, насчет заградительных мероприятий: конечно, распоряжение было сверху и оно выполняется, все везде перекрыли… Но хотелось бы знать, кого конкретно ловить? Какие-нибудь ориентировки, фотомордочки, сведения… Потому что «всех подозрительных» – это не совсем исчерпывающие данные…
– Да ну вас всех в задницу! – обиделся комдив и сгоряча ненароком «сдался». – У меня тут восемь «двухсотых», и, судя по всему, они напрямую связаны с происшествием на Юбилейной. Так что отстаньте пока от меня – не до вас…
– Ух ты! – обрадовался начальник чекистов. – Ну так я сейчас к тебе подъеду!
– Да ну, как-то не ко времени… Ты бы лучше с прокурором…
– Да ты не жмись, тут уже и так все понятно! Думаю, этим делом будут москвичи заниматься. Причем не конкретное ведомство, а объединенная следственная бригада…
Успокоил, короче. Парень сообразительный, сразу понял, что к чему.
Заместитель начальника особого отдела майор Феоктистов был бледен и задумчив. На работу он
