– Да, я понимаю. Трудно вам тут. Ни подъехать на танке – шарахнуть прямой наводкой, ни фугас тебе поставить, ни зачистку провести, парочку «духов» из погреба выкурить…
– Веселый вы человек, Виктор Николаевич, – уныло заметил Иванов, глядя в сторону. – Все-то у вас легко и запросто. А я, хоть убейте, не вижу ни единого повода для такого здорового оптимизма…
Витя покачал головой, встал и застегнул на пиджаке пуговку. Простой начальственный жест, доступный для понимания даже самого тупого подчиненного: «Достал, нытик! Щас я те…»
Иванов дисциплинированно подскочил, взял со стола свою папку.
– Ну что ж, извините, что отнял у вас время…
– Сергей Петрович…
– Да?
– В некоторых кругах бытует мнение, что я к подчиненным мне людям отношусь сугубо утилитарно… Да вы, наверное, в курсе…
Иванов вслух данное высказывание подтверждать не стал – не совсем корректно получится, а просто неопределенно пожал плечами и прочистил горло. А взглядом подтвердил: да еще бы не в курсе! Сатрап ты, вот что! Есть результат – молодец, ты мне нужен. Нет толку – убирайся к чертовой матери, проследите, чтобы это чучело получило расчет и больше никогда не появлялось даже в обозримой видимости. Никаких личных симпатий или антипатий, все отношения основаны исключительно на полезности субъектов, вращающихся в орбите звезды по имени Витя…
– Так вот, я на эту тему дебатировать более не желаю. Вы меня знаете не первый год. Подумайте – стал бы я терпеть бездельников и дармоедов только лишь за их высокие заслуги в прошлом?
– Ну, я не знаю…
– Да все вы прекрасно знаете! Уж поверьте, давно бы отдал всех обратно – просто за красивые глаза держать не стал бы.
– Насчет отдать обратно – хорошая мысль. Может, пока не поздно…
– Поздно, батенька, поздно! Теперь уже все, назад дороги нет.
– Не понял… – Взгляд Иванова наполнился нешуточной озабоченностью. – В своих ведомствах мы пока что в штате… Или я чего-то не знаю? Это с какого момента стало поздно?
– Да с того самого, как родились! Вы, Сергей Петрович, – талант. Яркий, самобытный, один на сто тысяч. Ваши люди – такие же, я сам вас всех выбирал именно по этому признаку.
– Это, конечно, приятно слышать, однако…
– Да хватит, надоели вы со своим брюзжаньем! Поверьте мне, Петрович: условия – фигня! Просто вы еще не обтерлись. Для ознакомительного этапа это нормально. Главное – люди! Понимаете?
Взгляд Витин светел, устремлен в будущее и отчасти даже преисполнен некоего должностного фанатизма. Флаг в руки, вентилятор со спины включить, грамотная подсветочка сбоку – образец служебного оптимизма.
Иванов не выдержал: потупился и прерывисто вздохнул. Может, сказать тебе, энтузизист ты наш, чем твои люди со скуки маются? Маленькие такие шалости, типа насильственного захвата власти в отдельно взятом административном районе, со всеми вытекающими последствиями…
– Ну вот… Что опять такое? Я не прав насчет людей?
Нет, пожалуй, не стоит. Не тот уровень. Больно высоко для сельских масштабов. Даже в подробности вдаваться не станет, самого и обвинит в безрукости. Совсем, скажет, скурвились, по таким мелочам сами разобраться не в состоянии…
– Да нет, это я так – о своем.
– Ох, Сергей Петрович!… Вы мне это дело прекращайте. Все будет нормально, дайте срок. И не надо давить на меня своим пессимизмом, все равно без толку! Я вас уже вдоль и поперек изучил.
– Да я, в общем-то…
– Ну вот и славно. Идите и работайте. Брюзжать и ныть мы все умеем – работать некому…
Исполком располагался здесь же, на Большой Дмитровке, – в трех минутах ходьбы. Отдельная парковка с декоративной оградкой, охрана снаружи, охрана в вестибюле.
– Доброе утро, Сергей Петрович!
Охрана Иванову не подчиняется, но эти посты стерегут именно его контору, хлопцы заступают одни и те же, знают: Сергей Петрович – большой человек. Потому что пускать внутрь можно только тех субъектов, у которых на пропуске личная подпись Сергея Петровича. Или по личному звонку Сергея Петровича. А кто он вообще такой и чем конкретно занимается комитет – черт его знает, это какой-то жуткий государственный секрет.
– Да просто будем груши околачивать, – задумчиво пробормотал Иванов, набирая код на входной двери Исполкома. – Совершенно секретный тунеядец всех времен и народов…
Апартаменты Исполкому выделили – оторви да брось. В этом доме до Октябрьского переворота проживали вредные жирные империалистические буржуи, и аккурат в том месте, где сейчас располагается команда Иванова, у них был бальный зал. Они тут на ассамблеях оттягивались да маскарады закатывали. И не помышляли ведь, недальновидные аристократы, что очень скоро всем будет рулить веселая еврейская интеллигенция, которая всех буржуев отчасти расстреляет, отчасти выкинет к чертовой маме в Европу, а прямо в зале оборудует государственное учреждение.
Подобные апартаменты все неоднократно видели в кино, поэтому нетрудно будет представить себе интерьер Исполкома. Никаких тебе прихожих-ресепшн, сразу от входа шагаем в большущее помещение идеально круглой формы, с высоченным сводчатым потолком, разноцветным паркетом и стрельчатыми многоячеистыми окнами. Это холл, комната совещаний и оперативный зал. Если снять крышу и посмотреть сверху, апартаменты Исполкома будут похожи на гигантскую шестерню с несимметричными зубцами: двери всех служебных помещений выходят прямо в зал, тамбуров и коридоров нет. Справа налево у нас располагаются: дверь номер один – как водится, санузел; дверь номер два и три – двухсекционные покои НТО (научно-технического отдела) и его лаборатории; посередке, аккурат напротив входа, – кабинет Иванова; дверь номер пять – оперативный отдел; и последняя (или первая слева от входа) – отдел физзащиты.
Отдел физзащиты хронически пуст. Там, по идее, должны находиться Петрушин и Вася Крюков. Но эти занятые люди постоянно торчат в учебном центре, что располагается в двадцати километрах от Москвы, готовят три отделения физзащиты для непонятно каких острых акций. В оперативном отделе обосновались Костя Воронцов и Сергей Кочергин. В покоях научно-технического отдела и лаборатории – Глебыч и Лиза.
Сегодня исключение. Петрушин с утра здесь – по делу, Вася с личным составом остался «на хозяйстве». Остальная публика, как обычно, собралась в зале, жаждет прибытия начальства. Смотрят выжидающе и как-то еще. Как-то даже требовательно, что ли…
– Доброе утро, Сергей Петрович!!!
– Да, утро… (Чтоб вам всем провалиться, оболтусы!) Гхм-кхм… Доброе, если оно доброе…
А вообще, если честно, прекрасные апартаменты. Если вы с командой уже знакомы, можете легко оценить степень комфортабельности в сравнительном эквиваленте. Раньше-то наши хлопцы ютились в палатках, блиндажах да полуразваленных дощатых модулях. А совсем рядом, в тридцати метрах, располагались позиции артдивизиона, который имел обыкновение по ночам работать в профилактическом режиме. Хе-хе…
Отсутствие коридора стесняет Иванова только последние две недели. До этого как-то даже не обращал внимания на такую мелочь, не до того было.
А сейчас пригодилось бы. По коридору можно было бы прошмыгнуть незамеченным в кабинет, засесть там с важным видом, а по селектору распорядиться: все по графику, работаем…
А тут заходишь: вот они все! Смотрят пристально, ждут озадачивания и комментариев к ситуации (как десять минут назад сам Иванов от Вити).
Иванов уже две недели не проводит совещания. И не потому, что от рук отбился или заразился вельможным чванством, шастая по высоким кабинетам. Просто нечего сказать людям. «Совещания не будет, все по плану…» И – двадцать четыре шага по прямой, до кабинета. Сказать, что ли, чтобы столы в центр поставили, загромоздили площадь? Столы у стены стоят, между кабинетом директора и оперативным отделом – места навалом, четыре в ряд влезли. Пока идешь, все смотрят. Люди умные, каждый – самородок,
