10
Румянцев положил шапку на стол, сунул в нее свой пропуск и тяжело опустился в кресло. Теперь при свете настольной лампы полковник заметил, что лицо Румянцева залито нездоровой бледностью. Темно- синяя жилка как бы вздыхала под кожей на его виске.
По тому, как художник говорил, - словно книгу читал, без лишних слов, - Градов понял: Румянцев долго носил в себе что-то и не может больше молчать. Не было оснований сомневаться в том, что он говорил правду, одну правду.
… Случилось это за день до отъезда Комарова в командировку, рассказывал он. Художник приготовил очередной рисунок для газеты, пошел на станцию, но по дороге вспомнил, что забыл выключить электрическую плитку. Он повернул обратно. Открыв дверь и войдя в коридор, он услыхал громкие голоса. Ольга говорила Комарову: «Или сам пойди и расскажи все о Семене Семеновиче, или я пойду и заявлю, что он - темная личность!» Комаров закричал: «Ты хочешь погубить меня!» До слуха художника донесся шум сдвигаемой мебели, потом крик Ольги. Румянцев рванул ручку двери и вбежал в комнату. Заламывая руки молодой женщине, разъяренный Комаров кричал, что убьет ее, если она посмеет хоть слово сказать о Семене Семеновиче. Едва тренер увидел Румянцева, как бросился на него и схватил за горло. «Подслушиваешь? - орал он. - Хочешь засадить меня, а себе взять Олю?!» У художника помутилось в глазах - он захрипел, но Ольга, собрав все силы, стала звать на помощь. Тогда тренер отпустил Румянцева.
- А соседка спала? - спросил Градов.
- Нет, она была в гостях.
- Вы говорите, что это случилось накануне отъезда Комарова в командировку? А точнее?
- Третьего декабря, вечером, между девятью и десятью часами, - ответил художник и, высказывая мучившую его догадку, прибавил: - А на следующий день к вечеру Оля пошла в поселок и не вернулась.
- Почему вы раньше ничего не сказали нам?
- Я думал, верил, что Оля жива. Может быть, решила удрать от Комарова, уехать куда-нибудь и оттуда написать товарищу Мартынову.
- Как же она могла уехать, не предупредив никого? Ни на службе, ни тетку, ни вас?
- Меня она предупредила. Утром четвертого декабря я встретил ее на кухне. Там никого не было. У Оли глаза опухли от слез. Я стал утешать ее. Она сказала, что ошиблась в Комарове и ее долг заявить о нем. Она объяснила, что вечером якобы пойдет к тетке, а на самом деле свернет на станцию, сядет в поезд и уедет к подруге. Оттуда она напишет обо всем подробное письмо товарищу Мартынову.
- Она сказала вам, к какой подруге поедет?
- Нет. Я спрашивал ее об этом. Она ответила, что хочет все сделать сама, как подобает комсомолке, и не желает, чтобы ей мешали.
- И вы не предполагали, что она может передумать?
- Нет, - ответил художник, покачивая головой. - Нет! Вечером четвертого декабря, у ворот нашего дома, она рассталась с Комаровым и со мной, пошла в поселок к тетке. Я побежал за ней, догнал ее. Я хотел проводить Олю - она наотрез отказалась. Сказала, что только отдаст Кате стенную газету и пойдет на станцию. В руках у нее был чемоданчик. Я догадался, что она собирается погостить у подруги, а потом поедет в Свердловск на состязания.
Румянцев посмотрел на полковника и с грустью произнес:
- Поверьте, товарищ Градов, я любил Олю и до последнего дня надеялся, что увижу ее.
Слезы брызнули из его глаз.
- А ваш разговор с Ольгой на кухне не мог подслушать ее муж? - спросил полковник.
- Не думаю. Он в это время вынимал газеты из почтового ящика. Но он хорошо понимал, что Оля не побоится его угроз и все равно ему несдобровать. Я только удивляюсь, почему Комаров не расправился и со мной. Ведь он знал: если с Олей что-нибудь случится, я не буду молчать.
- С его стороны была такая попытка, - ответил Градов, чувствуя, что нервы художника напряжены до крайности. - Сейчас не стоит об этом говорить… Скажите, вы не спрашивали у Комаровой, кто такой Семен Семенович?
- Нет. Все произошло слишком быстро.
- И раньше ничего не слыхали от нее или от Комарова об этом человеке?
- Нет, никогда.
- Еще один вопрос: где вы познакомились с Комаровым?
- На катке. Мы с Ольгой часто ходили на каток. Комаров - хороший фигурист. Через нее он попал в дом Марьи Максимовны. Потом освободилась комната в нашем доме. Я сказал ему об этом. И он сумел получить ордер на нее, взявшись преподавать физическую культуру в школах Покровского-Стрешнева.
- Теперь вы понимаете, как осторожно надо знакомиться с людьми, а тем более сближаться с ними?
- Да! Это мне урок на всю жизнь! - тихо проговорил Румянцев и опустил голову. - Я утаил от следствия все, что вам рассказал. Теперь поступайте со мной по закону.
Румянцев поднялся с кресла.
- Вы вот говорите: ждали, что Ольга Комарова вернется, потому и молчали, - сказал полковник и, выйдя из-за стола, подошел к Румянцеву. - А мне думается, тут есть еще одна причина: вас связывали с Комаровым приятельские отношения. Но когда Оля открыла вам глаза на него, вы обязаны были заявить нам об этом.
Румянцев прижал руку к груди, порываясь что-то сказать, но Градов продолжал:
- Не беспокойтесь! Никто в такой момент не подумал бы, что вы мстите ему за то, что он «отбил» у вас девушку, или за то, что вы продолжаете ее любить, а она не уходит от него. Из-за мелкого самолюбия вы медлили разоблачить преступника! Понимаете вы, что это значит и к чему эго привело!
Градов вернулся к столу, взял пропуск из шапки художника.
- Вас оправдывает только то, что вы хоть с некоторым опозданием, но все же исправили свою ошибку. Ступайте домой, гражданин Румянцев, и работайте!
Полковник подписал пропуск.
Художник долго стоял, изумленно глядя на Градова, потом закрыл ладонью глаза - ему было стыдно до боли в сердце. Наконец он взял со стола шапку и пропуск.
- До свиданья! - тихо сказал он и, повернувшись, пошел.
Приоткрыв дверь, он остановился и проговорил:
- Спасибо вам, товарищ Градов…
Утром полковник рассказал Мозарину о заявлении Румянцева и приказал начать самые тщательные поиски «Семена Семеновича». По мнению Градова, этот человек имел близкое отношение к Комарову, что-то преступное их связывало. Боялся ли тренер, что тот знает какие-нибудь его старые делишки? Или хотел извлечь из этой дружбы материальную выгоду? Или они сообща задумали совершить преступление?
Внезапный поворот в следствии не застал Мозарина врасплох. Он теперь знал среду, в которой жили тренер и его жена. Наверное, этот «человек в коричневой шубе» не часто появлялся у Комаровых, иначе Румянцев знал бы его. Мозарин решил прежде всего поговорить о знакомствах Комарова в спортивном обществе.
Председатель общества - высокий, полнокровный южанин, доброжелательный, горячий, знаток спорта и ярый патриот своего спортивного флага - радушно встретил Мозарина.
- Прошу, дорогой, садитесь, будьте гостем! - приговаривал он. - Комаров, знаете ли, меня удивил. Вежливый человек, манеры хорошие… Аккуратный, костюм всегда выутюжен, пробор как по линеечке. Работал он неплохо. Как тренер по гимнастике имеет хорошие показатели. Из-за квартиры преподавал где- то в школе. Мы разрешили это совместительство. Гимнаст - не скажу, что блестящий, но перворазрядник. Шел на мастера и мог получить это звание. Неплохой общественник. И веселиться умел - замечательные тосты знал! За деньгами никогда не гнался. Это и побудило нас выставить его кандидатуру для поездки вторым тренером за границу. И вдруг эта кошмарная история! Вы представляете себе, товарищ Мозарин, наше возмущение? Мы же прекрасно знали его жену. Она замечательная фигуристка! Мы хотели, чтобы она
