- Но в студии оставляли?
- Брал с собой!
- Вы не заметили, - спросил Кудеяров, - что на ваших снимках есть один дефект?
Посмотрев на показанные ему две едва заметные темные линии, идущие поперек верхней части снимка, Белкин сказал:
- Где-нибудь случайно пленку поцарапал…
- Возможно! - ответил Александр Корнеевич и, взяв лупу, предложил внимательно посмотреть на фотографии.
Да, две черные черты на небольшом расстоянии друг от друга, одинаковые на обоих снимках, тянулись вверху от края до края.
- Не смогли же вы поцарапать оба снимка с такой удивительной точностью, - сказал Кудеяров.
- Конечно, конечно… - пробормотал Белкин, вероятно почуяв, что ему неспроста показали эти фотографии. - Хотя это не имеет никакого отношения к делу.
- Возможно! - еще раз произнес Кудеяров. Вынул из «Дела Белкина» фотоснимки нижней деки «Родины» и табличек толщинок. - Поглядите! - сказал он, передавая лупу фарцовщику. - И на этих точно такие же черные линии!
Белкин взял лупу, посмотрел на фотографии. И я заметил, что его рука слегка дрожит.
- Ну как? - спросил Александр Корнеевич спокойно.
- Да, да, - прошептал фарцовщик в волнении. - Наверное, моя кассета…
- Нет! - ответил Кудеяров, доставая из ящика фотоаппарат «Зенит-С» и вынимая его из футляра. - Кассета в полном порядке! - и взял из «Дела» лист бумаги с бланком научно-технического отдела, где на машинке отпечатан акт экспертизы:
Осмотр и исследование
Заключение
Чем дальше читал акт экспертизы Белкин, тем бледнее становилось его лицо. Дочитав, он тихо положил бумагу на стол.
- Вы украли красный портфель, сняли вашим аппаратом деку, таблички, отпечатали снимки, пленку сожгли. Признаётесь, Белкин?
- Дд-а… - выдавливает из себя фарцовщик, запинаясь. - Да-а…
- Расскажите, как вы ухитрились положить портфель в платяной шкаф в то время, когда дверь мастерской была опечатана?
- Не клал! - отвечает преступник шепотом.
Кудеяров вызвал коменданта. Любитель канареек угрюм, тяжело дышит и, добравшись до стула, грузно опускается на него. Александр Корнеевич спрашивает, приходилось ли ему, Константину Егоровичу, снимать с двери мастерской сургучные печати и по какому поводу. Комендант объясняет, что первый раз сделал это для того, чтобы перенести из мастерской в другое помещение реставрированные смычковые инструменты, за которыми ежедневно приходили клиенты. Во второй раз он снял печати третьего января, когда Белкин заявил, что оставил в мастерской нужный ему до зарезу прибор, который он и достал из платяного шкафа.
- Вы это видели?
- Да! Стоял возле.
- Никуда не отлучались?
- Нет! Хотя… На дворе раздались частые автомобильные гудки. Белкин попросил меня посмотреть в окно, не сигналит ли его шофер, кажется Маруся. Я и поглядел туда.
- Значит, вы, Белкин, в это время сунули портфель в платяной шкаф?
- Под кучу фартуков! - добавляю я.
Преступник еле шевелит губами, подтверждая это.
Работая по очереди, стенографистки расшифровали и напечатали на машинке протокол, за исключением последних показаний свидетелей. Пока они заканчивали свое дело, я спросил Белкина, почему мистер Спайс не купил деку и таблички, а взял только фотографии. Белкин тихо объяснил, что покупатель плохо разбирается в скрипках и предложил за все десять «крабов» (дамских часов с браслеткой). Поэтому было решено: он, иностранец, покажет фотографии у себя, и в следующий.приезд он или же тот, кому поручит, купит эти вещи. Но предупредил, что даст много долларов за целую скрипку работы А. Я. Золотницкого. Сомнений не было: мистер Спайс преотлично понимал в скрипках, слышал или читал в наших и иностранных журналах о работах Андрея Яковлевича, особенно о его «Родине», и подбивал Белкина на