находчивость, энергию, самоотверженность…
Что все это значит по сравнению с тем, что я видел, проявляя все эти бесполезные качества!..
К вечеру я добрался до набережной, на которой стоял когда-то Национальный Банк.
Теперь там лежал огромный холм щебня, обрываясь с одной стороны отвесной, чудом уцелевшей стеной без окон.
Я шел по мостовой, с трудом передвигаясь в своем громоздком костюме… Будут ли у меня дети? Зачем? Чтобы их вытаскивали из-под развалин, чтобы они исчезали на дне радиоактивного кратера?
Под ногами хрустело стекло, по земле рассыпаны были стекловидные камни… У Национального Банка одна стена была сплошным окном, в другой стене окон не было.
Где-то здесь он стоял в три часа ноль восемь минут пополудни.
Мерзкие мысли заползают в мой мозг в самые неподходящие минуты. Гадкая мыслишка терзала меня.
Да, я хотел найти труп разноглазого… пусть заваленный обломками небоскреба, которые я готов был раскидать, чтобы найти в истлевшем кармане бесценный для меня клочок бумаги!
Я старался представить себе его, сутулого, в шляпе набекрень, в темных очках…
Дрожь пробежала у меня по спине.
Я снял темные очки, спасшие мое зрение в момент взрыва. Я не верил себе. Я видел его…
Я видел его тень на стене, на остатке стены, срезавшей холм щебня.
Вот здесь он стоял, когда его осветила сбоку вспышка взрыва, тень его упала на стену и отпечаталась на ней. Сутулая, со шляпой набекрень, с острыми уголками заметных сбоку очков… Тень была, а человека, превратившегося в газ, испарившегося вместе с клочком столь желанной для меня бумаги, его, живого, ждавшего, вредившего и делавшего добро, добивавшегося блага себе и даже подумавшего обо мне, его… не было.
Было от чего сойти с ума.
Может быть, я и сошел с ума, смотря на чудовищную, насмехающуюся надо мной, обвиняющую весь мир, запечатленную на стене тень человека, который еще сегодня был живым…
Я встал на колено, словно хотел поклониться его тени. И я поднял с земли стекловидный кусок шлака, кусок ядерного шлака.
Я унес его с собой, как напоминание о страшном преступлении Разума, которое, как вещественное доказательство, когда-нибудь будет фигурировать на суде людей или на Суде над людьми».
Аспирант кончил читать.
Мы оба молчали. Я стоял потрясенный. Я мысленно видел американского журналиста, держащего стекловидный ядерный шлак в руках.
Аспирант протягивал мне стекловидный кусок шлака.
– Что это? - отшатнулся я.
– Кусок ядерного шлака, - ответил аспирант. - Он был приложен к письму.
– Так, значит, взрыв был?
– Да, был. Рой присутствовал при нем. Взрыв считался испытательным, но Рой мысленно видел все, что описал. Он поднял там кусок шлака с земли.
Теперь этот кусок держал в руках я.
Аспирант взял со столика другой, совершенно такой же кусок, который мы уже рассматривали.
– Тектит, - напомнил он.
– Они неотличимы! - воскликнул я.
– Не только внешне… но и по химическому составу, по структуре, по обезвоженности…
– Значит… значит тектиты - ядерные шлаки Фаэтона?..
– …который погиб от термоядерного взрыва океанов.
Я изучал лицо Феликса. Оно было серьезно и даже чуть торжественно.
– Но чем мог быть вызван этот взрыв? - почему-то шепотом спросил я его.
– Вспомните… когда американцы взрывали водородную бомбу в Бикини… В американском атомном центре Беркли некоторые ученые тогда высказывали опасения о глобальной, всеобъемлющей реакции вод океанов, которую может начать опытный взрыв.
– Океан не взорвался, - напомнил я.
– Но взрыв тогда оказался большей силы, чем ожидали. С тех пор сила ядерных бомб все возрастала, и кто знает, чем могло это когда-то кончиться.
– Где?
– На Фаэтоне. Он массой превосходил Марс, находился дальше от Солнца, чем Земля, скорее остывал. Жизнь там могла появиться прежде, пройти все стадии развития раньше…
– Я понял вас. Так вот почему вас интересовали инопланетные цивилизации, их контакты с нами!..
– Да. Цивилизация фаэтов могла проходить ту же кризисную стадию развития, которую сейчас проходит человечество, овладев ядерной энергией. Там тоже могли быть свои даллесы и Эйзенхауэры, форрестолы и аденуаэры, свои атомные генералы, свои безумные поджигатели ядерной войны… И вот миллион лет назад, после взрыва во время безумной войны на Фаэтоне одной из сверхбомб взорвались все океаны планеты… Тогда и упали на Землю долетевшие до нее осколки ее атомных шлаков - тектиты…
Я смотрел на два совершенно неотличимых стекловидных куска. Я думал о судьбах цивилизаций. Современные ученые допускают существование сотен тысяч, даже миллионов цивилизаций в одной только нашей Галактике. Неужели таков их неизбежный конец? Нет!.. Миллион раз «нет»! Самоубийство среди цивилизаций Вселенной такая же редкость, как самоубийство среди людей, каждый из которых переживает кризисную пору. У одних мысль о конце жизни пробегает легкой тенью, других она в определенном возрасте мучительно преследует. Но только единицы из миллионов гибнут. Также и во Вселенной!.. Очевидно, на Фаэтоне и произошел этот редчайший случай самоубийства цивилизации.
Да полно! Возможен ли взрыв океанов?! Можно ли об этом серьезно говорить?
Феликс подарил мне атомный шлак, присланный американцем. Вместе с рукописью Роя Бредли я храню тектит и ядерный шлак Фаэтона.
…Недавно у нас в Москве был крупнейший ученый современности датский физик Нильс Бор. Он встретился в узком кругу с писателями. Мне посчастливилось проводить эту встречу.
Мои друзья помнят, как я задал ему прямой вопрос:
– Возможна ли глобальная реакция воды океанов при взрыве сверхмощной ядерной бомбы?
Что же ответил маститый физик?
– Я это не исключаю, - с серьезным лицом сказал Нильс Бор.
Нильс Бор не исключает этого!..
– Но если это было бы и не так, - закончил он, - то все равно ядерное оружие надо запретить, оберегая будущее человечества.
Я смотрю на два стекловидных куска, я перечитываю написанные американцем страницы и вспоминаю об аспиранте. Он всерьез изучал следы звездных пришельцев, которые, как он думал, могли прилетать в нашу солнечную систему, чтобы исследовать причину гибели планеты у нашей звезды… а может быть, и предотвратить гибель планеты, где развивался разум.
Развивался Разум!..
Разум, именно разум должен стать гарантией, чтобы судьба Земли не стала судьбой Фаэтона!.. И этого не случится! Никогда!.. Об этом должен думать, это должен понять и это должен решить каждый человек!..
Константин Георгиевич Паустовский. Мещорская сторона
