разгромы имений».
Однако он ошибся. Действительно, Мария Владиславовна, вернувшись с фронта, начала создание партизанского отряда. Но ни одного офицера в нем не было. Как не было и рейдов по деревням. Отряд так никогда и не был сформирован, поэтому никаких карательных операций против большевиков проводить не мог по определению. Отчаявшись, она покидает Пензу. Тогда же узнает, что где-то ведет борьбу с коммунистами белая армия генерала Деникина. Совершенно случайно встретив своего бывшего друга, офицера пятнадцатого уланского Татарского полка Захарченко и выйдя весной 1918 года за него замуж, она уговаривает его пробраться на Кубань. Но прежде чем присоединиться к добровольцам, молодоженам пришлось даже побывать в Персии. Трудности никогда не останавливали эту женщину, и вскоре она оказывается на фронте. Дальше были тяжелое ранение в грудь, тиф, отмороженные руки и ноги. И новая драма. Под Каховской умер от заражения крови ее второй муж —- командир второго кавалерийского полка полковник Захарченко.
После эвакуации русской армии барона Врангеля из Крыма Мария Владиславовна оказалась в Галлиполи. Но и на чужбине она не пала духом, одной из первых вступившей в Боевую организацию генерала Кутепова. Тогда же вышла замуж в третий раз. За своего друга детства штабс-капитана Георгия Радкевича, которого друзья называли Гогой.
*** Поход Захарченко и Радкевича в Советскую Россию предварялся переходом границы полковником Жуковским. Добравшись до Петрограда, он писал генералу Кутепову 20 сентября 1923 года: «Стараюсь проникнуть в красное командование но это, оказывается, гораздо труднее, чем думал, ибо все запуганы и боятся взять на себя какую-нибудь роль. Предвижу много затруднений, но работать нужно и можно. Настроение почти сплошь против власти, но активным никто не решается быть. Имя вели-кого князя Николая Николаевича пользуется большой любовью и уважением. Я прошел много деревень. Особенно чтут его старые солдаты. Многие красные начальники считают советскую власть прочной и не хотят себе представить власть, которая могла бы ее заменить. Мне кажется, необходимо будет произвести сильный толчок и своевременно выдвинуть имя великого князя — тогда успех будет. В общем, жалкое впечатление производят здесь наши русские — в полном порабощении, авто же время ничего не хотят делать. Мое положение тут очень тяжелое, ибо я беспомощен, что очень усложняет ведение дела, и трудно наладить вопрос к отправлению. В Кронштадт въезд был воспрещен, там был взрыв».
В конце сентября 1923 года с документами на имя супругов Шульц Мария Захарченко и Георгий Радкевич нелегально перешли советско-эстонскую границу. Третьим участником опасной экспедиции стал эмиссар генерала Врангеля гардемарин Бурха-новский. В дороге он отстал от боевиков Кутепова и застрял в болоте. Едва выбравшись, натолкнулся на пограничников. В завязавшейся перестрелке был убит.
12 октября 1923 года Захарченко писала генералу Кутепову: «Прибыли в Петроград 9-го утром. В настоящее время там идут облавы, многие пойманы, город терроризирован. Выехали в три часа дня в Москву. Попали в воинский вагон, занятый матросами, комсомольцами. Впечатление от разговоров самое отрицательное. Эта молодежь ими воспитана и настроена сейчас воинственно».
Добравшись до столицы, Захарченко сразу рассчитывала встретиться с Якушевым. Но он был в отъезде. Принял их Стау-ниц. С посланниками генерала Кутепова пришел познакомиться бывший камергер Ртищев, в тот момент бывший членом политсовета монархической организации Центральной России.
Наконец настал день знакомства с Якушевым. В тот вечер он был явно не в духе. Потребовал от эмиссаров Кутепова письменных полномочий. Дальнейший диалог он красочно описал в кабинете Артузова на Лубянке:
«— Несколько слов на клочке полотна и подпись генерала нас бы вполне удовлетворили. Но на нет и суда нет.
— Разве пароля недостаточно ? К чему эти предосторожности?
— То, что мы существуем, сударыня, объясняется именно такими, досаждающими вам предосторожностями. Мы отвечаем вдвойне — перед тем, кто вас послал, и перед нашей организацией. Начну с того, что вручу вам добротно сделанные документы: ваша фамилия теперь — Березовская, фамилия Георгия Николаевича — Карпов. Вам будет доставлена скромная, не бросающаяся в глаза одежда. Я еще не могу в точности сказать о той работе, очень важной, которую вам с мужем придется выполнять, — разумеется, она требует осторожности и сопряжена с опасностью. Дисциплина у нас железная. Отговорок и возражений не терпим. Мы работаем, действуем в очень опасной обстановке, все зависит от нашей организованности и умения конспирировать. Программа наша известна: царь всея Руси самодержец всероссийский; на престоле — Николай Николаевич. Никаких парламентов; земля государева. Тщательная подготовка смены власти; никаких скоропалительных решений; действовать только наверняка.
— А терроризм?
— Это не исключается, но так, чтобы не насторожить врага. Хотя терроризм сам по себе ничего не даст.
— Нет!Я не могу согласиться с вами!
— Пока мы решили не прибегать к террористическим актам.
— Запретить жертвенность, подвиг... Наши люди рвутся в Россию именно для этого!
— Чем это кончается, вам известно?Полковник Жуковский, гардемарин Бурхановский погибли. Не зная обстановки, местных условий, эти безумцы летят сюда и сгорают, как бабочки на огне, а мы ничего не можем сделать для них...»
Сотрудники иностранного отдела ГПУ понимали, что к ним пожаловали хоть и боевики, но отнюдь не рядовые. Значит, все должно быть на высшем уровне. Разведчику полагается иметь легенду. Лубянка снабдила такой и Захарченко с Радкевичем, чтобы они могли спокойно смотреть, как живет Советская Россия, и передавать в Париж достоверную информацию. Им сняли ларек на центральном рынке Москвы, превратив лучших людей Кутепова в мелких торговцев.
Первые переговоры с представителями монархической организации Центральной России произвели на Захарченко неизгладимое впечатление. В письме от 12 октября она докладывала генералу Кутепову:
«В Москве были приняты с большой заботливостью, помещены временно на квартиру и обеспечены необходимыми документами. На этих днях нас отправляют на дачу, где пробудем недели две для ознакомления с местными условиями. После этого нас обещают устроить на службу вначале под Москвой с тем, чтобы по возможности перевести сюда. Впечатление от этой группы самое благоприятное: чувствуются большая спайка, сила и уверенность в себе. Несомненно, что у них имеются большие возможности, прочная связь с иностранцами, смелость в работе и умение держаться.
Мы склонны думать, что они получают крупные суммы от иностранных контрразведок, которые они обслуживают (Эстония, Польша, Финляндия, вероятно, также Франция), Тем объясняется их близость к этим миссиям, так я переписывала снимок письма Чичерина относительно Финляндии, которое предназначалось быть переданным финнам. Возможности получать сведения у них большие, и они сами говорят, что иностранные миссии перед ними заискивают: по-видимому, их люди имеются всюду, особенно в Красной армии,
В предыдущем письме послали Вам расположение броневых частей М.В. и П. В. О, на Западном фронте. Получили ли Вы и поняли ли то письмо? Еще о них: в разговорах проскальзывает идея сепаратизма и если не враждебности, то отчужденности от эмиграции. Они сами определяют, что допуск нас сюда есть первая уступка загранице. По-видимому, связь с командованием установлена не особенно давно, и работают они самостоятельно, считая себя связанными постольку, поскольку они того хотят. ВМС они иронизируют, но берут Маркова как яркую вывеску определенных идей. В то же время чувствуется у них желание иметь одно объединяющее лицо с известным именем, кажется, у них все молодо, и они сами это осознают. Как будто кого-то они ждут, иногда мне кажется, что это может быть и Климович.
Их организация называется М. О.Р., состоит в связи с ВМС и командованием. Тесная связь установлена с Климовичем во время его последней поездки. Имеет в своих рядах видных чинов Красной
